Царство Божие внутри нас - [38]

Если не можешь это проявить внешне, поскольку у тебя нет средств, пусть это будет внутри и проявляется в постоянной готовности делать добро. А если ты ничего не можешь сделать своему ближнему, то хотя бы скажи ему добрые ласковые слова из самой глубины своего сердца.

Проявляй свою любовь и к людям несовершенным: недостатки их переноси в любви и терпении, не осуждая и не порицая, но принимая их в духе любви Божьей. Если же ты чувствуешь и поступаешь иначе, то осознавай, как сильно тебе еще недостает внутренней любви.

Именно по тому, сколь далеко простирается твоя внешняя любовь, нужно проверять свою внутреннюю любовь, которая направлена вовнутрь — к Богу, к своему первоистоку. Для того надобны проницательность и понимание того, что оба вида любви — явления одного порядка. Это подразумевает Павел, желая, чтобы любовь наша «еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве» (см. выше), ибо из одной любви расцветает другая.

И как внешняя любовь должна проявляться в том, чтобы не считать кого-либо из других людей недостойным любви, но наделять ею неограниченно и без исключений, так и любовь внутренняя из самой глубины должна быть направлена к Богу, и пусть человек, не думая, что он недостоин такой любви, и недостатки свои, и слабости в радостной самоотдаче погружает в Бога, отказываясь от своей воли и полностью препоручая себя воле Божьей.

Истинная внутренняя любовь дает человеку возможность в этой преданности перестать быть самим собой, дабы свершалась в нем и изливалась на него Божья воля и справедливость, — «Не как я хочу, но как Ты хочешь»(см. выше).

Кто так любит, тот причащается любви Божьей и достигает такой обращенности и самоотдачи, что совершенно входит в волю Божью; и этому не мешают никакие присущие ему ошибки и слабости. Дать же ему это может только Бог, и сподобится он этого, лишь погрузившись любовью в любимых.

Кто так любит, тот уподобляется тому другу Божьему, который признавался: «По-другому нельзя, надобно желать Царствия Божия ближним своим больше и искренней, нежели себе самому» (Ср. Рим. 9, 3). Так чувствует истинно любящий.

Внутренне любящий не желает ничего для себя. Он  не хочет быть ни богатым, ни бедным, но оставляет себя самого и все, что не есть Бог, и препоручает Ему. Тогда Тот, Кто начал в нем доброе дело, сможет его завершить. И любовь возрастает, пока не изольется блаженством самоотдачи.

Тогда внутренняя любовь достигает своей высшей точки и становится единством.

Но прежде пройдет она долину мрака и непознаваемости. Ей станет горестно и страшно, не отдалилась ли она от Бога, Которому предана. В этой крайней и высшей преданности отвергнется она от всех привязанностей и имений, полностью отвергаясь и от себя самой. Ибо здесь Бог любит Себя Самого и Сам для Себя есть предмет Своей любви.

Любовь тут всецело переходит в Бога и преображается. Тут дух покоится в Духе Божьем, в тишине божественной сущности. Тогда изливается божественный свет в мрак развоплощения, и нет ничего, кроме Бога в Боге.

Всякое многообразие и двойственность делается едина: тогда в ночи души рождается Христос и начинается вечный день, о котором один учитель написал: «Свет Христов, светящий в глубине нашей души, лучезарней, чем солнце в небе».

Это то, чему хотят научить нас друзья Божьи и о чем говорит Павел, умоляя, чтобы наша любовь становилась все более и более богата в познании и всяком чувстве, делаясь истинной любовью Божьей (см. выше).

Но сколь многие говорят о своей любви к Богу, но думают в своем сердце и в своей дуйте о самих себе: своем маленьком Я, которое из этого извлекает что-то для себя, для своей чести или выгоды.

К таким относятся те фарисеи, которые полагают, будто они угодны Богу. Но когдаони  их духовные упражнения, молитвы и созерцания доходят до самого дна, то обнаруживается, что в мыслях их — не Бог и не Его они любят, а свое Я. они же этого не замечают. они свершают много добрых дел, становятся на колени и молятся, говоря, что грешны, но все же любовь их не достигает Бога; ибо их мысли и их любовь обращены не к Богу, а к самим себе и к тварному, собственным желаниям и имениям, своему удовольствию и своей пользе — и внутренне, и внешне.

Лишь малой частью своих помыслов и чувств они с Богом, а, стало быть, не выполняют они заповедь любить Его всем сердцем, всей крепостью и всем разумением своим. И потому не отвечает им Бог.

Есть и другие, получше: они оторвались от мирских вещей, насколько это в их силах. Но любят они пока только чувствами и образами. они думают о человеке Иисусе, как он родился, жил, страдал и умер на кресте. Все проплывает мимо них, вызывая радость и слезы, будто лодка по Рейну, — всецело чувственное и плотское, а не духовное.

Такие люди более склонны смотреть на труды, нежели на Того, в Ком всякий труд кончается.

Они внимательней ко всякой мелочи, нежели к сути, к самому пути и тому, что на нем, нежели к цели, — и, глядя на внешнее, пропускают внутреннее...

...Однако же против этого способа нечего возразить, поскольку он может стать путем от чувственной любви к любви духовной, в которой нет образов, от направленности вовне к обращению всем сердцем и всеми силами души внутрь, дабы соединиться. Пусть человек научится переходить от внешнего, образного способа к внутреннему, лишенному образов, а стало быть, не прилепляется к внешним образам, но, преодолевая их, пробивается к сущности — в глубину, где светит вечная истина.