Царствие костей - [7]

Никто не обращал внимания на Себастьяна и Элизабет. Он, отбросив вежливость, поскольку слова стали бесполезными, начал проталкиваться к выходу.

Когда они добрались до скамеек, Элизабет привалилась к его плечу и произнесла:

— Все было не так, как я предполагала.

— Я знаю, — ответил Себастьян. Он обнял ее, ограждая от толчков. — Правда, в сравнении с тем, что доводилось видеть мне — какие дикости люди могут творить по отношению друг к другу, — уверяю тебя, это ничто.

На ринге творилось нечто ужасное. Дружки Кинана удерживали глашатая за руки. Сам Кинан пересек ринг и подошел к Чемпиону в маске. На мгновение всем показалось, что он снова набросится на него, но вместо этого он положил одну руку на его плечо, а другой, схватив маску, одним рывком сдернул.

Лишь только маска слетела с головы боксера, толпа ахнула. С маской исчезли и все тайны, которую она и порождала, и скрывала. Лицо боксера представляло собой кровавое месиво. Кинан поднял над собой кусок рогожи и, выставив ее напоказ, словно голову врага, торжественно обошел ринг. Боксеру, казалось, было совершенно все равно, в маске он или нет.

Редкую красоту рогожа определенно не скрывала. Коротко подстриженные волосы мышиного цвета, морщинистое, словно маринованное в джине лицо, опухшие глаз и щека, куда пришелся удар Кинана. Боксер продолжал неподвижно стоять, опершись перчатками на канат, грудь его высоко вздымалась и опускалась. Он будто ждал, пока стихнет шум, или приходил в чувство.

Возле скамеек, оберегая от толчков Элизабет, Себастьян непроизвольно взглянул на ринг.

— Не может быть! — выдохнул он. — Сэйерс?

Глава 3

Боксер напоминал едва державшегося на ногах человека, пережившего железнодорожную катастрофу. Но чем больше Себастьян рассматривал его, тем сильнее росла в нем уверенность. Бекер забыл о жене, и только когда Элизабет произнесла его имя, вспомнив о своем долге, переключил внимание на обеспечение ее безопасности.

На улицу они выбрались в тот момент, когда к шатру подъехала охрана парка. В штате парка состояло примерно двадцать человек, задача которых заключалась в поддержании порядка. Стандарты благопристойности были установлены высокие. Уж если охранник имел право выпроводить из парка мужчину, шедшего без пиджака или без галстука, то за побоище, способное закончиться массовыми беспорядками, наказание предполагалось суровое. Себастьян и Элизабет были не единственными посетителями, покинувшими шатер, но все выходящие, очутившись на улице, в ярком дневном свете, принимались отчаянно моргать, щуриться и морщиться, словно явились из мрака, где увидели ночной кошмар.

Чета Бекеров не стала задерживаться у шатра, а сразу направилась к озеру. По времени Фрэнсис с Робертом уже должны были ожидать их там. Элизабет выглядела растерянной и оцепенело двигалась рядом с мужем. Минут десять она шла, не проронив ни слова об увиденном ими поединке. Честно говоря, она вообще ни о чем не заговаривала. Только когда она заметила Фрэнсис и Роберта, у нее вырвалось слабое: «Ах, вот и они».

Мысли Себастьяна прыгали и плясали, внешне же он оставался спокоен. Он ожидал, что Роберт начнет капризничать, когда объявил об окончании праздника, но мальчик промолчал. Фрэнсис его слова озадачили; Элизабет, услышав Себастьяна, облегченно вздохнула.

Он проводил семейство до остановки на Истон-роуд, усадил на трамвай, всем своим видом показывая, что сам ехать домой не собирается.

— Элизабет, я не могу сейчас ничего объяснить, — проговорил он в открытое окно, стоя на платформе. — Мне нужно остаться. Расскажу все по возвращении.

— Себастьян, это как-то связано… — спросила она.

— Нет-нет, — заверил ее Себастьян. — Ничего общего с делом братьев-ирландцев. Совсем другая, очень старая и долгая история. Прости, мне нужно идти.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Фрэнсис.

— Я увидел здесь одного человека, и теперь должен вернуться и найти его, — ответил он, глядя поверх плеча Элизабет.

— Кто он? Откуда? — попыталась узнать жена.

— Знакомый. Давнишний. Я встречался с ним еще в Англии. Извини. — Он беспомощно развел руками и отступил от вагона. Кондуктор дал сигнал, и трамвай тронулся. — Я скоро приеду, — бросил Себастьян. — До встречи.

* * *

Вернувшись к боксерскому шатру, он нашел его опустевшим — аттракцион был закрыт. Лежащий между двумя стульями шест у входа служил временным заградительным барьером. Себастьян перешагнул через него и вошел, оставив за спиной веселье центральной части парка.

Лавки внутри шатра стояли пустыми, ринг был сложен на полу. Себастьян надеялся, что кто-нибудь проводит его, но ни единой живой души не встретил. В дальней стене шатра он приметил выход и направился к нему.

За выходом находился сшитый из парусины туннель, который вел из большого шатра в шатер поменьше. Пол в туннеле устилали жесткие циновки. Когда Себастьян шел по нему, с улицы доносились собачий лай и людские голоса — это в центральной части парка давал представление маленький собачий цирк.

Шатер поменьше использовался в качестве раздевалки и гримерной. Там стоял небольшой стол из нескольких широких, гладко обструганных досок, уложенных на два бочонка, на котором находилось зеркало в раме со стертой позолотой. Некогда оно могло вызвать восхищение. Теперь, лишенное серебра и местами с отбитой рамой, это была никому не нужная рухлядь.