Царствие костей - [27]

В ушах его еще звенели слова Лили. Ему казалось, она хотела одно сказать ему — такого понятия, как счастье, в принципе не существует и счастливым человека делают только работа и осознание стремления к счастью. Ошибочно полагать счастьем конец пути — на самом деле именно путь и есть счастье.

Так куда пролегает его путь? Большинство мужчин его возраста так или иначе, но наладили свой быт. Обзавелись женами, детьми, имеют небольшой, но стабильный доход. Сэйерс же, хоть и обрел статус делового человека, жизнь вел цыганскую. Он был всегда в пути и мало что скопил. Имелись у него кое-какие сбережения да еще небольшой домик в Брикстоне, за который исправно платил аренду. В нем он гостил не часто — лишь когда их театр давал гастроли в пригородах Лондона. Больше ничего существенного у него не было.

Мысль о смене деятельности начала посещать Сэйерса уже давно. Он подумывал о возможном создании собственной антрепренерской конторы, о стабильной «своей» клиентуре, которой бы он устраивал ангажементы. Воображение его рисовало светлые картины — он сидит в небольшом уютном помещении на Ковент-гарден, на стенах висят расписания гастролей, секретарша в приемной регистрирует корреспонденцию и встречает чашкой чаю посетителей, жаждущих встречи с ним. Некоторые актеры, не из театра Уитлока, заинтересовались идеей и выразили готовность воспользоваться его услугами — правда, после того, как он поможет им выпутаться из кое-каких трудностей. Однако, представляя себе свою будущую жизнь, раздумывая о клиентуре, он обнаруживал, что перечень клиентов всегда сокращается до одного имени, единственной соискательницы, с завидным постоянством появлявшейся на авансцене.

Луиза. От одной только мысли о ней сердце его ныло. Он то и дело вспоминал тот сладкий миг, когда она, в полуобмороке, упала ему на руки. Он считал, что в те доли секунды его замешательства души их нежно слились навеки. Мгновение показалось ему томительным и долгим. В мире его фантазий не было места Джеймсу Каспару. Сэйерс просто вычеркнул его из списка.

«Придет день, — тешил Том Сэйерс себя надеждой, — и гастроли с „Пурпурным бриллиантом“ закончатся, поскольку уже не осталось уголка в Англии, где бы его не видели». Но что случится потом, он не знал. Уитлок может купить другую пьесу и нанять других актеров, оставив кое-кого из прежних, а не исключено, и вернуться к вечным пьесам Шекспира (только не к «Ромео и Джульетте», лишь бы не Джеймс Каспар в роли Ромео), либо захочет отойти отдел, приобрести себе домик где-нибудь в Кенте и проводить время в покое и достатке.

Так или иначе, но что-то важное должно произойти. Каспар пойдет своим путем, и как он его закончит, Сэйерса не интересовало. Он чувствовал — в тот поворотный момент он предложит свои услуги Луизе. Оставалось ждать, сейчас, по его мнению, было неподходящее время, чтобы делать предложение Луизе.

Еще почти два лихорадочных часа он провел в постели, рассматривая сквозь шторы пятна лунного света, пока наконец сон не сжалился над ним и не начал окутывать его.

Комната его со скошенным потолком находилась на чердаке. От первого этажа ее отделяли три лестничных пролета. Умывальник и громадный чемодан Сэйерса оставляли в ней не много свободного места.

Том сбросил одеяло и сел на край кровати. Обхватив руками лицо, попробовал помассировать его, чтобы хотя бы отдаленно напоминать пробудившегося человека. В этот момент в дверь осторожно постучали.

Очень осторожно. Почти по-женски.

Тома вдруг охватила паника, в груди похолодело. Что бы ни предвещал столь ранний визит, он к нему не был готов. Спал Сэйерс в нижнем белье, являвшем собой смесь носкости небеленой шерсти и его умения управляться со штопальной иглой.

— Да, — сказал он.

— Мистер Сэйерс, — послышался за дверью незнакомый голос.

Том насторожился.

— Кто там? — спросил он и потянулся к брюкам, висевшим на вешалке на спинке кровати.

Вместо ответа дверь внезапно распахнулась, в комнату ворвались двое полицейских и, прежде чем Том смог подняться, набросились на него, выкручивая руки. Затем вошел еще один полицейский, с сержантскими нашивками на рукаве, в руках у него блестели раскрытые наручники. Державшие Сэйерса полицейские поставили его на ноги, а когда он стал вырываться, придавили к стене с такой силой, что у него перехватило дыхание и они на несколько секунд получили преимущество.

Последним в комнате появился темноглазый мужчина лет тридцати. Пока на запястьях Сэйерса защелкивались наручники, он оглядел комнату. Полицейские все продолжали держать Тома за руки, не обращая внимания на его протесты и попытки вырваться.

— Следите за его руками. В свое время он был известным боксером, имеет несколько призов.

Очевидно, такую ситуацию для Сэйерса создал именно этот человек, который хоть и был в штатском, но командовал полицейскими. Сэйерс попытался разглядеть его через плечо сержанта.

— Сэр! — воскликнул он. — Это возмутительно!

Темноглазый ответил не сразу. Когда сержант замкнул наручники, он приказал:

— Обыщите его вещи.

И только затем подошел к Сэйерсу, смерил его с головы до ног тяжелым взглядом и негромко произнес: