Царствие Хаоса - [30]
Выудив из ведра последний пакет чипсов, я сложила его в кучу припасов и объявила:
— Обед готов.
Мы съедим наши порции, обертки сгрузим в лягушатник, а после выбросим у обочины. Не слишком надежный способ, но за неимением лучшего сойдет и такой.
Никки вышла из душа в новом хирургическом халате, бросила пакет со скафандром в лягушатник, прошла мимо меня и, скрестив ноги, уселась над едой.
Я хотела сказать ей, чтобы не увлекалась, но подумала, что в кои-то веки еды у нас предостаточно: она съест свою порцию, и мы впервые за долгое время уснем, не ощущая, как от голода сосет под ложечкой. Какое-то время я смотрела на нее: моя Никки, моя бесценная крошка, затем направилась в душ, где принялась соскребать с себя слои полиэтилена и изоленты. Затем убрала мусор. И только покончив с уборкой, я отпраздную еще один прожитый день в этом не предназначенном для жизни мире.
Я продолжала жить только ради Никки. Больше мне было не за что цепляться.
После обеда, состоявшего из чипсов «Доритос», вяленого мяса и упаковки орешков в меду, сладких и соленых одновременно, словно вкус прошлого, мы улеглись спать в разных углах фургона. У нас не было ни одеял, ни простынь — слишком благоприятной среды для плесени, о которой мы не забывали ни днем ни ночью. Впрочем, в нашем распоряжении были подушки из пластиковых пакетов и не знающая жалости усталость.
Во сне мне снились апельсины, прогулки под руку с Рейчел под жарким флоридским солнцем. Вокруг росли цитрусовые рощи, не тронутые плесенью и гнилью.
Что-то разбудило меня, что-то в воздухе, отчетливо отдававшее цитрусом. Я открыла глаза, усиленно моргая, чтобы привыкнуть к свету ультрафиолетовой лампы. Затем я вдохнула этот запах.
Сухой, пыльный душок плесени ударил в лицо. Я вскочила, ощущая, как скрутило живот, и в ужасе огляделась по сторонам. Никки спала, отвернувшись к стене, подставив стриженые золотистые волосы ультрафиолету.
На полу рядом с ее плечом валялась пустая бутылка без крышки. Аромат апельсинов пропитал фургон. Если в бутылке оставался сок, я бы все равно его не увидела: серость заполнила стекло изнутри, впитав остальные цвета.
— Никки?
Мой голос был похож на задушенный хрип, неразличимый даже вблизи. Я глубоко вдохнула, с ужасом осознав, что споры плесени устремились в мои легкие. От запаха плесени перехватило дыхание, желчь подкатила к горлу в бесплодной попытке смыть ее следы.
— Детка, ты меня слышишь?
Споры проникли внутрь, но пока только внутрь сока. Мои мысли неслись наперегонки, сталкиваясь, словно амебы под микроскопом. Она слишком близко, она должна отодвинуться. Если она отодвинется, ничего не случится, плесень только в соке, все еще образуется…
Никки слабо пискнула, потягиваясь. С этим звуком она просыпалась с тех самых пор, как ее, крошечную розовокожую незнакомку, извлекли из моей утробы, уже пахнущую молоком и детской присыпкой. Перевернувшись, Никки, моргая, уставилась на меня в ярком свете потолочной лампы. Я прижала ладонь ко рту, одним экономным жестом не давая выплеснуться ни словам, ни крику.
— Мам? — Никки привстала на локте, не замечая серого пятна, которое поглотило ее правую щеку, протянулось к уху и терялось в волосах. Брови Никки сошлись на переносице:
— Что случилось? У тебя приступ?
Я ничего не сказала. Никки проследила за моим взглядом: от бутылки на полу к своей левой уже трехпалой руке — оставшиеся пальцы, словно серой перчаткой, затянула плесень.
Я не закричала — Никки кричала за нас обеих.
Рейчел стала первой жертвой этого ужасного размягчения, но к ее услугам были больницы, люди, которые сражались за ее жизнь, пока плоть Рейчел сползала с костей, а ее нервную систему заменяли гифы. К тому времени как заразилась Никки, больницы, лечение и паллиативная медицина исчезли, возможно, навсегда.
Я была единственным, что у нее осталось. И из всех людей на свете я была наименее подготовлена к горькой и неумолимой правде.
Я одиноко бродила по разрушающимся улицам в самодельном скафандре, для верности перемотанная изолентой в тех местах, куда спорам было легче всего проникнуть. Каждый звук таил в себе угрозу, за каждым движением могло последовать нападение. Кожа постоянно чесалась, сухая и обезвоженная почти до трещин. Я не пользовалась лосьонами. Любая жидкость содержала в себе угрозу. Я до сих пор не заразилась. Несмотря ни на что, я до сих пор не заразилась. И я должна была сделать все, чтобы не заразиться.
Ведь Никки на меня рассчитывала.
Мешок прогнулся от тяжести шоколадных батончиков и бутылок с соком. Их было все труднее отыскать. Если бы выжившие на горьком опыте не научились избегать их, они давно бы исчезли с полок. Я припарковала фургон перед сгоревшей автозаправочной станцией — одним из моих любимых мест. Огонь уничтожил чахлые заросли вокруг, так меньше риска.
Забавно, что я все еще продолжала анализировать возможные риски, а главный риск преспокойно таскала в мешке за спиной.
Тем не менее я до сих пор не заразилась.
— Детка, где ты? — Я подняла заднюю дверь фургона. Внутри было темно. Я выключила свет на второй день: как-нибудь обойдусь без ультрафиолета, лишь бы Никки было комфортно. — Я вернулась, детка.
Созданный под редакцией Джона Джозефа Адамса и Хью Хауи – опытнейших составителей фантастических антологий, Триптих Апокалипсиса представляет собой серию из трех сборников апокалиптической фантастики.«Хаос на пороге» фокусируется на событиях, предшествующих массовой катастрофе, когда лишь единицы предчувствовали грядущий коллапс. «Царствие хаоса» обрушивает на человечество мощные удары, практически не оставляющие выбора ни странам, ни отдельным людям. «Хаос: отступление?» изображает участь человечества после Апокалипсиса.В этом сборнике вашему вниманию представлены 22 новые, ранее не публиковавшиеся истории, вышедшие из-под пера Паоло Бачигалупи, Тананарив Дью, Ненси Кресс, Кена Лю и многих других мастеров современной фантастической прозы.
БОДРСТВУЮЩИЕ«Испанские нищие» (1993) «Нищие и властьимущие» (1994) «Прогулки нищих» (1996)В начале XXI века генная инженерия уже достигла значительного прогресса в таких вопросах, как внешность, интеллект и здоровье. Тогда же одной чикагской биотехнической компании удалось создать новую геномодель для воспитания Бодрствующих или не знающих сна. Девятнадцать подопытных младенцев бета-версии этой модели вообще не нуждались в сне, не спали никогда, добавив, таким образом, к своему «рабочему» времени по восемь часов в сутки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Она приглашает нас на далекую планету, где предстоит распутать медицинскую тайну - чего бы это ни стоило.
Джаред Стоффель — грубый и недалекий парнишка из американских трущоб, катаясь на скейте, попадает под автомобиль. С этого момента и начинаются странные события, изменившие его жизнь…
Дом Касси Шеритовой — настоящая крепость, способная защитить своих обитателей от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Но иногда, такая крепость, может стать и тюрьмой, из которой нет выхода.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Меня зовут Рейна. Таких, как я, называют призраками. Я существую вне системы». Рейна и ее мать вынуждены скрываться от правительства: обладателям плохих генов не место среди идеальных граждан страны. Единственный шанс выжить – оставаться невидимыми там, где за тобой следят тысячи глаз. Столкнувшись на улице с юным Ларком, девушка понимает, что не хочет больше прятаться. Нарушив главное правило выживания и открыв свой секрет другому, Рейна обречена на гибель. И лишь на пороге смерти ей удается узнать невероятное: она совсем не та, кем считала себя.
Мы очень рады поделиться этой новой историей об Эше Локвуде. Прочитайте, чтобы узнать больше о том, какова жизнь в компаньонских домах на самом деле и что чувствовал Эш, когда впервые встретил Вайолет… Перевод группы https://vk.com/club141098651.
Берег Охотского моря. Мрак, холод и сырость. Но какие это мелочи в сравнении с тем, что он – свободен! Особо опасный маньяк сумел сбежать во время перевозки на экспертизу. Он схоронился в жутком мертвом поселке на продуваемом всеми ветрами мысе. Какая-то убогая старуха, обитающая в трущобах вместе с сыном-инвалидом, спрятала его в погребе. Пусть теперь ищут! Черта с два найдут! Взамен старая карга попросила его отнести на старый маяк ржавую и помятую клетку для птиц. Странная просьба. И все здесь очень странное.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Двадцатые — пятидесятые годы в Америке стали временем расцвета популярных журналов «для чтения», которые помогли сформироваться бурно развивающимся жанрам фэнтези, фантастики и ужасов. В 1923 году вышел первый номер “Weird tales” (“Таинственные истории”), имевший для «страшного» направления американской литературы примерно такое же значение, как появившийся позже «Astounding science fiction» Кемпбелла — для научной фантастики. Любители готики, которую обозначали словом “macabre” (“мрачный, жуткий, ужасный”), получили возможность знакомиться с сочинениями авторов, вскоре ставших популярнее Мачена, Ходжсона, Дансени и других своих старших британских коллег.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.