«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [74]
– Я знаю, – сказал журналист, – что все акты следствия и вещественные доказательства были переданы вам следователем Соколовым в присутствии Жильяра, преподавателя убитого Наследника. Вы сочли это почетным долгом, как французский офицер, тем более, что представители Английского правительства отказались исполнить это поручение.
Генерал кивает»>50.
Американские дипломаты, выступая на страницах заокеанской прессы, пытались оспорить роль французского генерала в спасении Царских реликвий и следственных материалов, не понимая, как мы уже писали, что речь идет о совершенно разных событиях.
Между тем заслуги Мориса Жанена подтвердили все непосредственные участники того события.
«Благодаря генералу Жанену, – писал в своей книге Н.А. Соколов, – удалось спасти акты следствия и вещественные доказательства».
То же самое следователь повторил и в своем заявлении сотрудникам парижской «Matin» вскоре после выхода первого издания «Убийства Царской Семьи»: «Русские должны быть признательны генералу Жанену, благодаря стараниям которого эти Останки удалось спасти»>51.
Солидарен был с ним и английский журналист Роберт Вильтон>52 и генерал М.К. Дитерихс, который также «подтвердил заявление генерала Жанена, как в полной мере отвечающее действительности»>53.
Андре Лефевр
Подобного же мнения придерживались люди и весьма далекие от следствия и даже те, кого можно было бы даже причислить к его противникам.
«По поручению Гирса его личный секретарь Петров сообщил, что Гирс полностью подтверждает рассказ генерала Жанена»>54.
Шанхай. 1920 г.
Гражданская канцелярия Главнокомандующего Русской Армией генерала П.П. Врангеля в официальном письме от 8 июля, резко отвергая приписываемое генералу германофильство, подчеркивала: «Не подлежит сомнению, что все русские горячо признательны генералу Жанену за неоценимую услугу, которую он оказал национальной России, привезя из Сибири Реликвии, собранные на месте сожжения Священных Останков»>55.
В марте 1920 г. поезд Мориса Жанена из Харбина отправился прямо в Пекин, где, по распоряжению Огюста Боппе (1862–1922), французского министра в Китае в 1917–1921 гг., груз был опечатан специальными дипломатическими печатями.
Дарственная надпись Мориса Палеолога на одной из книг трехтомника «Царская Россия» первого издания 1921 г., адресованная княгине Елене Дмитриевне Шаховской (1892–1978), урожденной Пухляковой, третьей жене князя Ивана Петровича Шаховского (1881–1926), чиновника Морского ведомства. Собрание московского музея «Наша Эпоха»
После этого генерал отправился в Шанхай, из которого ему предстояло отплыть во Францию.
Отсюда 7 мая 1920 г. ушла телеграмма, адресованная военному министру Франции Андре Лефевру[32], в которой Жанен сообщал, что оставляет Шанхай 9 мая.
Александр Мильеран
В своем послании в Париж он сообщал, что «перевозит в Европу чемоданы, содержащие остатки и лом ювелирных изделий Императора Николая и Его Семьи, а также документы расследования, касающиеся Их убийства. Всё это было мне вручено генералом Дитерихсом и предназначено для Великого Князя Николая, который живет в Генуе. Если возможно, я прошу Вас уведомить неофициально Великого Князя Николая, чтобы он отправил кого-нибудь забрать этот груз в Марселе…»
Телеграмма эта вызвала в Париже оживленную переписку, о которой сообщают комментарии к первому тому «Французских дипломатических документов» ⁄ «Documents diplomatiques frangais» (Paris. 1997), в котором было опубликовано само шанхайское послание.
14 мая Военное министерство просило предупредить Великого Князя Николая Николаевича о том, что генерал Жанен везет ему Царские мощи и материалы, собранные следствием.
За консультацией обращались к бывшему послу в России Морису Палеологу, который предлагал, чтобы Жанен сдал всё в соответствующий Департамент, требуя, чтобы в таком духе был составлен ответ от Военного министерства.
Дело дошло и до самого Президента Франции, которым был в ту пору социалист Александр Мильеран[33].
В письме от 19 мая он довел до сведения Военного министра, что, по его мнению, Жанен, как находящийся на службе в соответствующем Департаменте, должен передать туда груз, а уже оттуда всё будет вручено Великому Князю.
Судя по комментарию к телеграмме из упомянутого нами сборника документов, Великий Князь Николай Николаевич уже в ту пору отказался принять и Царские останки и само дело.
Тогда в Париже было решено, что груз должен быть доставлен в Русское посольство в Генуе.
Вся эта переписка сильно напоминала дележ шкуры еще не убитого медведя, поскольку никто (ни бывший французский посол в России, ни Военный министр, ни Президент Франции, ни Великий Князь) не учитывали мнения на сей счет самого генерала Мориса Жанена, севшего 9 мая 1920 г. в Шанхае на французский лайнер «Арман Бэик»[34] и плывшего к Марселю, ничего не подозревая о принимаемых за него решениях…
«Ничто не удерживало меня больше в Сибири, – так завершает свою книгу о гибели Царской Семьи Пьер Жильяр. – У меня было чувство, что я исполнил по отношению к Тем, с которыми меня связывали такие жгучие воспоминания, свой последний долг, сделав всё, что мог, там, где закончилась Их трагическая судьба. Больше двух лет протекло с тех пор, как меня удалили от Них в Екатеринбурге».
