«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [73]
Мы приближались, в нескольких шагах друг за другом, к платформе, когда последние из нас заметили появившихся неожиданно из темноты нескольких человек, которые подошли к нам с криками: “Куда вы идете? Что вы несете в чемоданах?”
Ввиду того, что мы, не отвечая, ускоряли шаг, они собирались нас задержать и приказали нами открыть чемоданы. К счастью, расстояние, которое нам оставалось пройти, было уже не очень велико; мы пустились бегом и, минуту спустя, были у вагона генерала, часовые которого двинулись к нам навстречу».
А.Н. Авдонин. «В жерновах революции». Екатеринбург 1995 г.
Как пишет в своей книге «В жерновах революции» А.Н. Авдонин>47, человеком, руководившим нападавшими, пытавшимися похитить материалы расследования цареубийства, был Константин Алексеевич Мячин (1896–1938), старый большевик, один из организаторов ЧК, более известный как «комиссар Василий Васильевич Яковлев».
Это он, будучи доверенным лицом Свердлова, организовал увоз Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург.
В октябре 1918 г., дезертировав, Мячин перешел на сторону Комуча с целью внедриться для ведения разведывательной работы. Арестованный с приходом к власти адмирала А.В. Колчака и переданный чехо-словацким легионерам под охрану, ему удалось освободиться и бежать в Харбин. Там, устроившись сначала электромонтером на мельнице, а затем в железнодорожных мастерских КВЖД, он был одним из организаторов тех самых сеявших смуту забастовок, о которых мы писали.
После «осечки» в Харбине Мячин бежал на юг Китая, где под очередным псевдонимом «К.А. Стоянович» работал вплоть до 1927 г., когда, попав под арест за «устройство внутренних смут», бежал в СССР. Там его схватили и заключили в лагерь. Это не помешало, однако, «всесторонне проверенному товарищу» занимать, начиная с 1933-го, вплоть до 1937 года пост ответственного работника ГУЛАГ ОГПУ-НКВД, что, в свою очередь, не уберегло его от расстрела в 1938-м.
Константин Алексеевич Мячин
Вернемся, однако, к тому мартовскому вечеру 1920 г., когда всё едва не обернулось утратой дела.
«Наконец всё следственное производство было в верном месте, – с облегчением писал П. Жильяр. – И пора было, ибо, как мы в этом только что убедились, за нами было установлено наблюдение. Час спустя, мы один за другим осторожно вышли из поезда и незаметно проскользнули между вагонами соседних эшелонов».
Практически всеми исследователями берется на веру датировка этого и дальнейшего событий, предложенная швейцарцем.
«На следующий день, – пишет он, – генерал Дитерихс принес генералу Жанену шкатулку с реликвиями Царской Семьи. Это происходило 19 марта 1920 года».
То есть 18 марта генерал М.К. Дитерихс, два его ординарца, Н.А. Соколов и П. Жильяр принесли в поезд М. Жанена, стоявший на некотором отдалении от самой станции, три «тяжелых чемодана» и ящик с материалами дела.
А на следующий день 19 марта М.К. Дитерихс принес синюю сафьяновую шкатулку с Царскими Реликвиями, собранными Н.А. Соколовым на Ганиной яме.
При этом почему-то никто не обращает внимания на иную датировку тех же самых событий Морисом Жаненом, фигурировавшую и в его интервью и в книге «Ма mission en Siberie. 1918–1920» (Paris. Payot. 1933).
«20 марта 1920 года генерал Дитерихс явился к генералу Жанену и вручил ему три чемодана с следственным делопроизводством Соколова. На следующий день [т. е. 21 марта. – С.Ф.] шкатулка с Царскими останками была вынута из сейфа одного из харбинских банков, где она временно хранилась, и также передана Жанену»>48.
Существует ли сегодня возможность разобраться, как обстояло дело на самом деле?
Дело в том, что именно 20 марта как раз было помечено письмо генерала М.К. Дитерихса (о котором мы уже упоминали) с просьбой принять под охрану для перевозки в Европу следственные материалы. Та же дата стоит и под актом о передаче дела, подписанным следователем:
«По приведении в порядок всех актов и вещественных доказательств, семь томов подлинного следственного производства и восьмой том в дубликатах с частью вещественных доказательств было передано Главнокомандующему соединенными силами союзников генералу Жанену для доставления дела в Европу.
Семь томов дубликата и восьмой том подлинного дела со всеми остальными вещественными доказательствами оставлены были судебным следователем у себя»>49.
В декабре 1930 г., в преддверии выхода в Праге помянутой нами книги Мориса Жанена «Падение царизма и конец Русской армии», французский журналист Ксавье де Отеклок приступил в парижской газете «Petit Journal» к публикации серии очерков, объединенных общим названием «Что стало с Русским Царем».
Встречался он и с самим генералом в его усадьбе Серр Изар (Serre Izard) в 60 километрах от Гренобля.
«По прибытии в Харбин незадолго до окончательной эвакуации, – делился своими воспоминаниями Жанен, – я получил от генерала Дитерихса, бывшего командующего Русскими войсками, четыре чемодана, содержавших помимо документов и предметов, относившихся к убийству Царской Семьи, останки, собранные возле Екатеринбурга, где были порублены и сожжены Тела. Всего там было около 30 маленьких кусочков костей, немного человеческого жира и безымянный палец, который эксперты считали пальцем Императрицы Александры Феодоровны. Всё это я должен был передать от имени генерала Дитерихса Великому Князю Николаю Николаевичу.
