«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [138]

Новое кладбище в Нёйисюр-Сен. В начале ХХ века это парижское предместье было местом, где селились состоятельные парижане – представители деловых кругов и творческой интеллигенции. Тут, между прочим, 27 ноября 1919 г. был заключен Нёйиский договор между странами-победительницами и Болгарией

Это было родовое имение князей Орловых, принадлежавшее еще родителю Владимiра Николаевича – князю Николаю Алексеевичу Орлову (1827–1885) – известному русскому дипломату: в 1866–1870 гг. он был послом в Брюсселе, в 1870–1882 гг. – в Париже, в 1882–1885 гг. – в Берлине.

Сам замок приобрел его тесть – князь Николай Иванович Трубецкой (1807–1874).

После кончины князя Н.А. Орлова Бельфонтен не сразу перешел в собственность Владимiра Николаевича. Сначала его унаследовал старший брат, князь Алексей Николаевич Орлов (1867–1916) – помощник русского военного агента в Париже.

Замок Бельфонтен с имением площадью в четыре гектара в Самуа-сюр-Сен располагается, как видно из самого названия, на реке Сене рядом с лесом Фонтенбло. Французская открытка начала ХХ в.

Бельфонтен в наши дни

Тут после того, как в марте 1918 г. Владимiр Николаевич покинул Крым, он и поселился. Приехал сюда он не один, а в сопровождении его новой избранницы – Елизаветы Александровны Лидерс-Веймарн (1883–1969), состоявшей перед этим в браке с ротмистром Н.И. Кавелиным.

Кладбище в Самуа-сюр-Сен, на территории которого был погребен князь В.Н. Орлов

Получив развод, в 1920 г. князь В.Н. Орлов обвенчался с Елизаветой Александровной. Первую свою жену он пережил на четыре года, скончавшись 29 августа 1927 г. в родовом поместье. Похоронили его в фамильной усыпальнице князей Трубецких и Орловых на местном кладбище. Княгиня Елизавета Александровна Орлова умерла 22 марта 1969 г. в коммуне Авон, по соседству с Самуа-сюр-Сен.

Та самая фотография Императрицы Александры Феодоровны в жемчужных серьгах, сделанная в 1913 г. в Ливадии, из дела Н.А. Соколова. Ныне хранится в ГАРФе

Жемчужно-бриллиантовая серьга Императрицы Александры Феодоровны, обнаруженная в большом колодце шахты № 7 в августе 1918 г. Съемка этого вещественного доказательства была произведена в 1919 г. ГАРФ

Первая официально зафиксированная встреча молодого князя Орлова со следователем Н.А. Соколовым состоялась 29 июня 1921 г. в Париже и была документально засвидетельствована в протоколе, сохранившемся в деле:

«1921 года июня 29 дня в г. Париже судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде Н.А. Соколов получил от поручика Русской Армии князя Николая

Владимiровича Орлова фотографическое изображение Государыни Императрицы Александры Федоровны в жемчужных серьгах. Это изображение было представлено князем Орловым в виде негатива, размером пластинки 13 на 18. Сей акт составлен в двух экземплярах».

Князь Владимiр Николаевич Орлов со второй супругой Елизаветой Александровной в последний год его жизни

В тот же день Николая Алексеевича пригласили в Бельфонтен. Вероятно, под предлогом знакомства с новыми материалами, которые могли оказаться полезными следствию. В «Настольном реестре» под той же датой (29.6.1921) записано: «в г. Фонтенбло фотографирование вещественных] доказательств».

Тогда же, наверное, состоялось и знакомство со старым князем, который мог дать весьма подробную информацию о Царской Семье.

Один из некрологов князя В.Н. Орлова во французской газете «Le Gaulois». 3 сентября 1927 г.

Установлению доверительных отношений между старым Орловым и следователем, несомненно, способствовало его известное резко отрицательное отношение к Г.Е. Распутину. Большую роль, разумеется, играла и близость Владимiра

Николаевича с Великим Князем Николаем Николаевичем.

В некрологах князю В.Н. Орлову говорилось, что он «оказывал содействие следователю по особо важным делам Н.А. Соколову в выяснении обстоятельств гибели Царской Семьи».

Предисловие Н.А. Соколова к первому французскому изданию его книги. 1924 г.

События того дня, проведенного в Фонтенбло, привели Н.А. Соколова к весьма важным выводам, зафиксированным в особом протоколе 3 июля 1921 г.

«…В установлении как убийства, – говорится в нем, – так и уничтожения трупов чрезвычайно важное значение имеют фотографические изображения, констатирующие явления в том самом виде, как они были обнаружены следственной властью.

…В настоящем деле фотографические изображения вообще имеют сугубо важное значение, ввиду самого характера дела.

На одной из улиц в Самуа. Французская открытка начала ХХ в.

…Эти фотографические изображения, в форме негативов, по существу дела являются вещественными доказательствами».

А потому, заключает Соколов, «следственной властью должны быть приняты все меры к наилучшему их сохранению», для чего «представляется чрезвычайно полезным привлечение сведущего лица к принятию мер для охраны фотографических изображений в негативах». (В качестве такового был привлечен бывший заведующий картографическим отделом 7-й французской армии фотограф Берри.)

5-10 июля, отмечено в «Настольном реестре», «в г. Фонтенбло через эксперта приняты меры к сохранению фотографических изображений».

Фрагмент документа, свидетельствующий о рождении Алексея Николаевича Соколова в Фонтенбло. Приведен в книге Эли Дюреля.