«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [136]

Известен князь был и своим меценатством. Состоял членом Петроградского художественного общества, покровительствовал литературно-артистическому кабаре «Бродячая Собака» – одному из центров столичной культурной жизни Серебряного века.

Эмблема «Бродячей Собаки» работы М. Добужинского. 1912 г.

Среди прочих в этом знаменитом подвальчике собирались Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Владимiр Маяковский, Велимiр Хлебников, Алексей Толстой, Надежда Тэффи, Николай Евреинов, Паллада Богданова-Бельская…

Последней, «Роковой женщине Серебряного века», в свое время мы даже посвятили отдельную обширную публикацию, в связи с последними годами жизни Царского Друга и его убийством…

Сам князь Г.Д. Сидамон-Эристов, будучи членом кадетской партии, придерживался не только либеральных взглядов, но увлекался оккультными учениями, а также был деятельным масоном.

Известно, например, что он состоял в ложе «Северное сияние», а затем и в «Полярной звезде». В 1912 г. был избран членом учрежденного в том году Верховного совета Великого Востока народов России. Генеральным секретарем в 1912–1913 и 1914–1916 гг. там был Н.В. Некрасов, в 1913–1914 гг. А.М. Колюбакин, а с 1916 г. и до самого переворота – А.Ф. Керенский.

Родной брат Георгия Дмитриевича – князь Борис Дмитриевич Сидамон-Эристов (1860–1923), наоборот, был весьма близок ко Двору. Будучи Камергером, состоял в Собственной ЕИВ Канцелярии, будучи женатым на Екатерине Алексеевне, урожденной княжне Лобановой-Ростовской, дочери церемони-мейстера Высочайшего Двора, фрейлине. Такое разнополярное родство было в те времена не исключением, а скорее правилом, на что обращал внимание в своих исследованиях петербургский историк Александр Владимiрович Островский (1947–2015).

Именно масонские связи привели Георгия Дмитриевича Сидамон-Эристова в феврале 1917 г. во власть.

Сразу же после переворота был упразднен, прежде всего, Департамент полиции; его руководителей арестовали, а всех полицейских чиновников вывели за штат.

Было образовано Временное управление по делам общественной полиции, которому надлежало заняться подготовкой нормативно-правовой базы для новой милиции. Его-то и отдали в ведение князя. Одновременно он занял пост товарища председателя Совета присяжных поверенных. Место весьма ответственное и почетное, учитывая заслуги адвокатуры в расшатывании режима и ее роль непосредственно в самом перевороте.

Князь Георгий Дмитриевич Сидамон-Эристов

После прихода к власти большевиков Г.Д. Сидамон-Эристов перебрался на родину, где был сначала председателем Сухумского окружного суда, а затем – отправлен посланником Грузинской республики в Варшаву.

После того как большевики вошли в Грузию Георгий Дмитриевич выехал во Францию. В 1921 г. он вступил там в Союз русских адвокатов. Жил там со своей супругой М.И. Ватагиной. Скончался 23 января 1953 в Гренобле, был похоронен на местном кладбище. Таковы весьма скромные сведения об эмигрантской жизни князя.

Некоторое представление о нем и его взглядах дает, прежде всего, сам факт его участия в переводе книги П.М. Быкова, а также весьма обширные, написанные им, тексты, сопровождающие это издание: предисловие и послесловие.

Судя по ним, Г.Д. Сидамон-Эристов был знаком не только с вышедшими ранее в том же издательстве «Payot» в считавшейся весьма престижной серии «Collection de Memoires, etudes et documents pour servir a 1'histoire de la guerre mondiale» книгами H.A. Соколова (1924), П. Жильяра (1926) и С.Н. Смирнова (1928), секретаря Княгини Елены Петровны, но также и с газетными публикациями во французской прессе генерала Мориса Жанена и журналиста Ксавье де Отеклока.

Судьбоносная встреча

Ну а теперь из послевоенной Ленинградской области перенесемся в послевоенный же (но только после первой мiровой войны) Париж.

Последние числа июня 1921 г. Только что возвратившийся из Берлина в Париж Н.А. Соколов встретил там человека, сыгравшего роковую роль не только в его жизни, но и в самом деле, которому он отдал себя без остатка.

Вот так неожиданно в нашем повествовании вновь появляются старые наши герои, с которых мы когда-то начали наш разговор.

Князья Орловы – отец и сын – вновь выходят на сцену. Причем, вопреки тому, что пишет француз Эли Дюрель в своей книге 2008 г. «L’autre fin des Romanof et le prince de I’ombre», знакомство Орлова младшего с Соколовым произошло не в России, а именно во Франции.

Остается пока что неясным, был ли Николай Владимiрович уже в ту пору связан с ВЧК – государственной советской спецслужбой, обладавшей ярко выраженными чертами этно-политической ОПГ. (Само сотрудничество князя с Лубянкой впоследствии не подлежит сомнению.) Или же в то время чекисты только искали к нему подходы в связи с его знакомством со следователем либо даже самой возможностью того войти в доверие к этому весьма осторожному человеку? – На все эти вопросы пока что нет ответов.

Однако как бы то ни было, а уже само появление князя около Н.А. Соколова в 1921 г. наводит на размышления: уж не с этого ли времени началось само это сотрудничество? Это была бы, между прочим, идеальная комбинация, если учитывать уже описанный нами захват в Берлине чекистами следственных материалов, которые позволяли понять, насколько близко Николай Алексеевич подобрался к тайне, и сам ход его мыслей, а также и последовавшие вслед за этим вбросы полезной цареубийцам информации через тех, кого подозревать в подлоге у следователя было меньше всего оснований.