«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [125]

Другая фотография подписана: «Комиссия, которой т. Ермаков (сидит справа) показывает место сожжения трупов семейства Романовых. Товарищ возле маузера [Ермакова] – заведующий уральским Истпартом Виктор Быков» (брат автора очерка)

В публикации В.В. Шитова дан наиболее полный перечень запечатленных на снимке: сидят в нижнем ряду слева направо – председатель Уралоблсовета Д.Е. Сулимов, полпред ОГПУ по Уралу Г.С. Мороз, М.В. Васильев, В.М. Быков, Р.Н. Кабаков и П.З. Ермаков; стоят слева направо – А.И. Парамонов, неизвестный, первый секретарь Уральского обкома ВКП(б) М.М. Харитонов, Б.В. Дидковский, второй секретарь обкома И.М. Румянцев, неизвестный, А.Л. Борчанинов».

(Ранее бытовала иная датировка события: август 1919 г. и другой автор снимков: Юровский, владевший до революции в Екатеринбурге собственной фотомастерской)

Сам этот перевод Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург («в более надежное место») был произведен, как это подчеркнуто в очерке П.М. Быкова, исключительно по настоянию Уральского областного совета.

При этом, говорится там, «в целях предупреждения побега Романовых из Тобольска решено было в первую очередь поставить заставы на возможных путях бегства Романовых на север. […] Всем отрядам были даны инструкции следить за проезжающими из Тобольска, а в случае, если приметы подозрительных лиц будут подходить под приметы Романова, таковых задерживать, при сопротивлении убивать». (В преступных замыслах признавался и председатель Уралоблсовета А.Г. Белобородов в написанных им в феврале 1922 г. воспоминаниях: «Мы считали, что, пожалуй, нет даже необходимости доставлять Николая II в Екатеринбург, что, если представятся благоприятные условия во время его перевоза, он должен быть расстрелян в дороге. Такой наказ имел Заславский и все время старался предпринимать шаги к его осуществлению…»)

Наконец, уже после того, как Царственные Узники оказались в Екатеринбурге под крепкой охраной, «областной Совет, – утверждал Быков, – был однажды поставлен перед фактом возможности неорганизованного, стихийного выступления рабочих с целью расправы над царем и собиравшейся вокруг него кликой. Возмущение рабочих масс очевидной организацией контрреволюции было настолько велико, что в рабочих кругах Верх-Исетского завода определенно назначался день расправы – праздник 1-го мая».

«Не подлежит сомнению, – пишет уже цитировавшийся нами член Коллегии ВЧК Ф.П. Другов, – что перевод Царской

Семьи из Тобольска в Екатеринбург был, несомненно, рассчитан на расправу с ними со стороны рабочих. Воинственность уральских рабочих была известна Москве. Они считались “оплотом революции”. Сам факт перевода Царя в Екатеринбург при тогдашних условиях был равносилен смертному приговору Царю со стороны советского правительства. […]

По приезде моем в Москву, когда стало известно об оставлении Тобольска советскими войсками, во ВЦИКе некоторые члены безпокойно вопрошали: “А как же царь?… Успели ли его увезти с собой?”

– Не безпокойтесь, царь теперь в надежных пролетарских руках и живым не улизнет, – отвечали им, компетентные лица.

Так советское правительство сознательно обрекло Царя суду Линча, желая застраховать себя от ответственности за злодеяние перед русским крестьянством, если бы оно не прошло равнодушно мимо этого факта».

Вокруг этого очерка, впрочем как и других публикаций П.М. Быкова, о которых речь впереди, много неясного.

В одной из своих книг исследователь О.А. Платонов ставит само авторство П.М. Быкова под вопрос. Писал, мол, очерк не он, а кто-то другой.

Сохранившийся в бывшем Уральском партархиве (ныне находящимся в составе Центра документации общественных организаций Свердловской области) черновик статьи П.М. Быкова «Конец Романовых» 1921 г. содержит не только рукописную правку, но и фрагменты, не вошедшие в окончательный текст, что, безусловно, несмотря на руку автора, свидетельствует о коллективном характере труда, по крайней мере, на этапе редактуры. Да по-иному и быть не могло: уже сам предмет разговора предполагал это. Писать же такой текст, без поручения сверху, было просто немыслимо.

Следующая проблема – тираж. Судя по выходным данным сборника, он был немаленький: 10 тысяч экземпляров. Однако, как пишет Л.А. Лыкова, книга ныне является «библиографической редкостью».

Титульный лист семнадцатого тома «Архива Русской Революции». Берлин. 1926 г.

Другие утверждают, что «вскоре после выхода» тираж был «конфискован и уничтожен». При этом авторы не упоминают источника этого своего знания. А жаль, потому что сведения эти взяты ими из подстраничного примечания к републикации «Последних дней последнего царя» в XVII томе «Архива Русской Революции» (Берлин. 1926), издававшегося Иосифом Владимiровичем Гессеном – фигурой весьма специфической (о нем мы уже писали в главе «Чекистский налет в Берлине»).

Начало публикации очерка П.М. Быкова и подстраничное примечание к нему в «Архиве Русской Революции»

Было ли екатеринбургское издание 1921 г. действительно запрещено или публикация в берлинском «Архиве» – это тоже вброс информации, инспирированный заинтересованными лицами?