«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [122]

Даже если он этого впоследствии не осуществил, то все же такого рода слова характерны и для князя Ю. Ширинского, и для нашей “загнивающей” эмиграции, и для Парижа того времени…»

Как бы то ни было, по доносу своих бывших соратников, Юрия Алексеевича арестовали, отправив в лагерь Аушвиц, где он и погиб.

Эти два приведенные нами примера источников получения Н.А. Соколовым информации из советской России (вероятно, таких попыток было еще больше) демонстрируют, как через этих неискушенных в интригах спецслужб людей чекисты продвигали нужную им информацию.

Не стоит при этом сетовать на наивность Н.Е. Маркова или самого Н.А. Соколова. Они и представить себе не могли, с какой совершенно новой, без каких-либо «сдерживающих центров», поистине сатанинской силой они столкнулись. (Понимаем ли до конца и мы сегодня?)

Обо всем этом надлежит хорошо помнить тем, кто в наши уже дни, будучи так или иначе привлеченным к официальному расследованию проблем, связанных с т. н. «екатеринбургскими останками», ждет каких-либо новых, проясняющих дело документов из недр секретного архива ФСБ – на деле, вне зависимости от вывески, являющегося ничем иным как всё тем же архивом ВЧК.

Сигнальный костер товарища Быкова

Очерк П.М. Быкова «Последние дни последнего царя» занимал в сборнике «Рабочая революция на Урале» 23 страницы.

«…Настоящий очерк, – сообщал автор, – является сводкой бесед с отдельными товарищами, принимавшими то или иное участие в событиях, связанных с семьей бывшего царя, а также принимавшими активное участие в ее расстреле и уничтожении трупов…»

В нем была изложена судьба Царской Семьи от ареста Их Временным правительством вплоть до убийства, а также подтверждена гибель Великого Князя Михаила Александровича и Алапаевских Мучеников.

Титульный лист сборника 1921 г. с очерком П.М. Быкова

Н.А. Соколов придавал большое значение этой публикации, не только присвоив ей, как мы уже писали, статус вещественного доказательства, но также включив в состав дела текст самого очерка. Особенно важным было для него признание этим официальным советским лицом факта гибели всей Царской Семьи.

Американский историк Роберт Мэсси в своей книге «Романовы. Последняя глава» называл эту публикацию «первой советской версией обстоятельств гибели Царской Семьи».

«Следует отметить то обстоятельство, – пишет Быков, – что в официальных советских сообщениях своевременно не были опубликованы полные постановления о расстреле членов семьи Романовых. Было сообщено о расстреле лишь бывшего царя, а великие князья, по нашим сообщениям, или бежали, или увезены-похищены неизвестно кем. То же самое было сообщено и о жене, сыне и дочерях Николая, которые будто бы были увезены в “надежное место”».

Далее следует неожиданный поворот темы: «Это не было результатом нерешительности местных советов. Исторические факты говорят, что наши Советы, и областной, и пермский, и алапаевский, действовали смело и определенно, решив уничтожить всех близких к самодержавному престолу.

Кроме того, рассматривая теперь эти сообщения уже как факты истории рабочей революции, следует признать, что Советы Урала, расстреливая бывшего царя и действуя в отношении всех остальных Романовых на свой страх и риск, естественно пытались отнести на второй план расстрел семьи и бывших великих князей Романовых.

Это дало возможность сторонникам монархии говорить о побеге некоторых членов семьи».

Дальнейшее развитие событий, по мнению автора, подтвердило этот расчет:

«Находились даже фантазеры, которые пытались внушить населению, что семья Романовых вместе с Николаем из Екатеринбурга вывезена».

Ошибочным, однако, было бы думать, что быковский очерк напечатали с целью прояснить как всё было на самом деле или даже просто для того, чтобы представить взгляд на происходившее большевиков.

Это был один из первых трудов типичной советской историографии, основанной вовсе не на ошибочной (по незнанию) или догматической позиции, а на совершенно преднамеренной фальсификации событий. В ней, по словам Л.А. Лыковой, «четко прослеживается одна заданная официальными властями тенденция – скрыть следы преступления».

С 1921 по 1930 гг. П.М. Быков имел никак официально не зафиксированный, но всё же фактический статус советского историографа цареубийства.

Ко времени написания этого очерка он обладал большим опытом как полиработник, журналист и, одновременно, руководитель репрессивных органов.

После оставления красными Екатеринбурга он редактировал газеты «Солдат революции», «Красноармеец» и «Красный набат». С июля 1919 г., возвратившись в город, Павел Михайлович возглавлял сначала ревком, а затем губернский отдел юстиции.

Став в марте 1920 г. председателем Екатеринбургского губернского ревтрибунала, он был одним из организаторов репрессий против врагов советской власти.

Павел Михайлович Быков

Однако на следующий год, когда был написан и издан очерк, Быков уже занимал должность заведующего Уральским областным отделением Российского телеграфного агентства (РОСТА), а также редактировал крупную газету «Уральская новь» и руководил областным отделением Госиздата.

Вернемся, однако, к очерку 1921 года.