Царский суд - [28]
Данила Микулич стоял как громом пораженный, не перебивая казначея. Окончив речь и подавая деньги, казначей прибавил:
– Пересчитай же, благодетель, деньги счет любят…
Бортенев вздохнул и, легонько оттолкнув кучу денег, отозвался:
– И считать нечего, деньги эти не мои… Я вам не давал… по той простой причине… что дать мне было не из чего… За душой – землишка материна да оклад софийского дьяка. Спрашивал тебя насчет ссуды из оклада…
– Слышал я и указ получил… Да что же мне прикажешь с деньгами твоими… этими-то делать?
– Говорят же тебе, Софрон Архипыч, не мои они… Кто вам давал – не знаю… Только не я.
– Да голубчик ты мой, – сказал казначей, поняв теперь, почему Удача наказывал не говорить ни под каким видом Нечаю об этой ссуде, – коли за твоим счетом состоят, тебе отрицать своего неча, коли потребность есть. Лучше эти взять, чем с окладными возиться… Да нас, говорю… нас ты пощади, милый человек, владыку, наконец. Наушники везде, что про владычни раздачи толкуют…
В душе честного Бортенева происходила борьба. Подвести владыку он не хотел, и деньги нужны были – нужны до зарезу. Почему не взять у казначея?
– Понимаю, друг… Ты так или иначе хочешь мне всучить свои деньги?.. Ну, ин быть по-твоему… коли не велик рост.
– Какой тут рост?.. Ты еще сам получишь приращенье. Сколько теперь-то возьмешь?
– А сколько можно?
– Сколько прикажешь!
– И десять рубликов можно… и с походцем?
– Да возьми хоть все восемьдесят и четыре. А я бы советовал шестьдесят оставить для переду… так двадцать в год бы наверстали – и опять бы сполна все…
– И ты не шутишь?
– Чудной ты человек, Данила Микулич, от своих денег при надобности отказываешься!
– Да видишь, я бы и занял… да у Нечая не хотелось бы… претит мне этот человек с того самого, как со Змеевым, да с Суетой вашим, да с Казариным… не тем будь помянут покойный!.. Удаче Осорьину они зло учинили. Отец, положим, выкарабкался, а сына-то потерял… Нигде ведь ни следа, ни весточки… Пропал – что сгинул… Так с таким черным человеком я сходиться не хочу.
– И не сходись с Нечаем – с женой у тебя дело; просила она… как, бишь, ее (казначей поперхнулся, вспомнив наказ благодетеля Удачи и соображая: не будет ли это нарушением его воли)… Она другого поля ягода…
– Чудное дело!.. – вскрикнул Данила. – Деньги нужны мне до зарезу… взять предлагаешь чьи-то, называя моими, вводя меня в соблазн. Я теперь так слаб, признаюсь, что, увидя деньги, два десятка рубликов беру!.. Не могу устоять… Тайна тут какая-то!.. Ничего не смыслю в ней, и в бабьих делах вообще понять я никогда ничего не мог… С матушкой посоветуюсь. Пошлю ее к этой Нечаихе… Держись только, Софрон Архипыч, ты сам, коли, греховным делом, да дал ты мне чужие деньги!..
– Ну, на этот счет спокоен будь… От века еще не было таких олухов между старыми казначеями, чтобы Фому приняли за Ерему, деньги выдавая… А я, брат, двадцать лет казначеем – и, коли придешь, в книге покажу твой счет, от которого ты, скромности ради, отрекаешься… Напрасно только осторожность напустил излишнюю!..
– Какая тут осторожность, коли чужое беру без зазрения совести, да и не спрашиваю, сколько росту платить!
– Ничего… ни росту, ни… – Он не договорил, так как голоса подходивших посторонних людей заставили Данилу Микулича поскорее опустить в карман два десятка рублей, а казначея – с поклоном уйти с остальными.
Вечером Данила рассказал матери про необычно предложенные ему деньги – и умная старушка взялась сама разузнать все, что в этом случае было особенно непонятно. По отцу своему мать Данилы Бортенева была в дальнем родстве с родительницею Февроньи Минаевны и, под благовидным предлогом приглашенья на свадьбу дочушки дальней родственницы, какой оказалась жена Нечая Коптева, поехала с ней вместе в Раково.
В путешествии ничего не могло случиться; ехали с верным человеком, да и сто верст не такая даль. Хозяина дома не было, когда повозка ввалилась на двор усадьбы Нечая Севастьяныча. Сбегалась дворня с приездом неожиданной гостьи, назвавшей хозяйку.
– Не дочушка ли Миная Филиппыча ваша милость?.. – обратилась приезжая к супруге Нечая Севастьяныча. – Я тетка родная сожительницы его, матушки вашей, Аграфены Лукинишны… была за Микулой Бортеневым… за Демоном тотчас наша землица. Сынок, Данилушка, в софийских дьяках у владыки; дочушку Серафимушку замуж отдаю. Прослышали мы: родня, никак… в Ракове. Дай, думаю, поеду, на свадьбу позвать, свои.
– Бабушка! Счастье какое!.. Матушка-покойница поминала, должно быть, и про твою честь… начинаю признавать… точно так… За честь благодарствуем!.. Пожалуйте, не обессудьте. У самой четыре дочки, прошу любить да жаловать.
И начались бесконечные припоминанья родных да свойственников. Девушек отослали в повалушу, девок выпустили из-за пялец. Остались одни родственницы, новые знакомые.
– Я до чести вашей дельце имею, – заговорила мать Данилы Микулича.
– Охотно к вам на свадьбу буду и сыночку вашему вручу расписочку, – отвечала Февронья Минаевна.
– Да сынок-от мой хотел бы не расписочку получить, а узнать, как это так должок-от ему отдают. А он ни сном ни духом не знает, за что про что получает.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Преобразование патриархальной России в европейскую державу связано с реформами Петра I. Это был человек Железной Воли и неиссякаемой энергии, глубоко сознававший необходимость экономических, военных, государственных, культурных преобразований. Будучи убеждённым сторонником абсолютизма, он не останавливался ни перед чем в достижении цели. Пётр вёл страну к новой Жизни, преодолевая её вековую отсталость и сопротивление врагов.
Роман повествуют о событиях недолгого царствования императрицы Екатерины I. Слабая, растерянная Екатерина, вступив на престол после Петра I, оказалась между двумя противоборствующими лагерями. Началась жестокая борьба за власть. Вокруг царского престола бушуют страсти и заговоры, питаемые и безмерным честолюбием, и подлинной заботой о делах государства.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.