Царский пират - [8]

Оказавшись в священной роще и увидев святилище, Степан сразу понял: Лаврентий не ошибся, и эстонские рыбаки не врут – здесь действительно место силы. Перед ним была картина, поражавшая своей необычностью.

Все семь камней, расположенных на опушке, светились. Они оставались камнями, но откуда-то изнутри исходил ровный и очень сильный свет. Он освещал опушку, кроны деревьев и все вокруг, устремляясь вверх, к черному ночному небу.

Ярче других светился самый большой валун, и в свете его Степан различил шевелящиеся силуэты. Вглядеться в них было невозможно, как Степан ни старался: силуэты стремительно видоизменялись, колебались и с огромной быстротой сменяли друг друга.

Лаврентий сидел на земле рядом с валуном, обхватив руками согнутые колени и закрыв глаза. Он не двигался и выглядел спящим.

Жив ли он? Что делает он здесь, рядом с этими удивительными камнями, в чужестранном святилище?

Больше всего в ту минуту Степану хотелось убежать. Перед ним была картина явного волшебства, в которой он ничего не смыслил и даже не мог решить, грозит ли она какой-нибудь опасностью.

Но вид сидящего неподвижно Лаврентия взволновал его. Стараясь не глядеть на светящиеся камни и не думать о плохом, капитан приблизился к другу и осторожно потряс его за плечо.

– Лаврентий, ты жив?

Колдун не откликнулся и даже не пошевелился.

Степан тряхнул его сильнее, а затем приложил руку к шее, чтобы проверить, есть ли в жилах биение жизни. Так всегда делали, желая удостовериться, на этом ли свете человек или уже переступил роковую черту.

Лаврентий открыл глаза, но не повернул головы и не взглянул на склонившегося над ним Степана. Взгляд колдуна, устремленный в одну точку перед собой, был совершенно бессмысленным и ничего не выражал. Затем губы разомкнулись, и послышался голос:

– Не трогай его, Степан Кольцо.

От этого совершенно чужого голоса капитан вздрогнул. С ним говорил другой человек!

У Лаврентия голос молодой и довольно тонкий, а сейчас из его уст слышался дребезжащий голос старика.

– Кто ты? – затаив дыхание, спросил Степан.

– Нас много, – сказали губы Лаврентия, но на этот раз голос был женским, даже девичьим. – Ты нас не знаешь, а мы не знаем тебя. Отойди, не мешай своему другу. Он сейчас не с тобой, а с нами.

Это был настоящий ужас! Оцепеневший Степан застыл возле валуна, не в силах оторвать взгляд от каменного лица Лаврентия и от его губ, с которых слетали слова других голосов. Кто поселился в его теле? Что за сонмище чудовищ говорит сейчас, пользуясь его губами?

Голос стал детским и засмеялся – шепеляво, захлебываясь, как иногда смеются совсем маленькие дети.

– Иди, иди, – сказал он. – Служи своему Богу и оставь нас в покое. А не то…

В следующее мгновение силы оставили Степана. Ноги его сделались ватными, тошнота подступила к груди, а от нахлынувшей слабости в глазах сделалось темно. Он отступил на шаг и опустился на землю, не в силах больше стоять. Сделав над собой последнее усилие, капитан попытался отползти в сторону – подальше от страшного места, но это ему уже не удалось: мгла окутала сознание, и он провалился в пустоту.

Очнулся он уже утром, когда неяркий солнечный свет, пробивающийся через облака, освещал поляну. Над головой, в сплетенных ветвях гортанно покрикивали чайки. Рядом сидел Лаврентий – на вид живой и здоровый. Только бледность заливала его лицо, а белки глаз выглядели желтоватыми, как у сильно уставшего человека.

– Как ты? – выдавил из себя Степан, с ужасом ожидая услышать из уст своего друга голос чужого. Вдруг эти голоса поселились в нем навсегда?

– Голова сильно болит, – ответил колдун равнодушно. Потом взглянул на Степана. – А как ты здесь оказался? Я ведь был тут один, а вы должны были ждать меня на корабле. Что ты здесь делаешь?

– Решил проведать тебя, – вымолвил Степан. – Испугался, что ты здесь один. Вот и приплыл – решил проведать, как ты тут.

– Ну и как, проведал?

Степан принялся рассказывать другу о том, что видел и что произошло здесь ночью, на что Лаврентий лишь качал головой и хмурился.

– Это святилище древних богов, – серьезно сказал он, выслушав рассказ. – Тебе не следовало приходить сюда в одиночку. Это могло быть опасно.

– Но я же не в одиночку, – заметил Степан. – Я шел сюда, зная, что ты находишься здесь.

– Меня здесь не было, – покачал головой колдун. – Ты сам это видел, и это тебя испугало. Мое тело было здесь, и через него с тобой разговаривали боги здешних мест. А я находился совсем в другом месте.

Как тотчас же выяснилось, Лаврентий не помнил ничего о том, что было ночью. Днем накануне, оставшись на острове один, он ходил по святилищу. Гладил стволы деревьев священной рощи, беседовал с ними, настраивался на их лад. Потом точно так же сделал с камнями на опушке и под конец почувствовал, что святилище готово впустить его и беседовать с ним. Только тогда колдун надел снова свою шапку с бубенчиками и принялся колдовать. Он выполнил привычные ритуалы и проговорил все необходимые заклинания для перехода в потусторонний мир.

Он добился своего: святилище впустило его, и он потерял сознание. В потусторонний мир он попал, но на все это время перестал существовать в этом мире. Оттого и не видел, как светились в ночи гигантские валуны, как пришел Степан и какие тени мелькали в световом столбе.