Царские судьбы - [145]

В феврале 1913 года император Николай и его супруга готовились к 300-летней годовщине Дома Романовых. По этому случаю вся семья переехала из Царского Села в Зимний дворец. Юбилейные торжества начались с литургии в Казанском соборе, а затем состоялся прием в Зимнем дворце. Все дамы и сама государыня были в русских нарядах. Несколько часов подряд царская семья принимала поздравления, а вечером в Мариинском театре давали оперу «Жизнь за Царя» Михаила Глинки. Однако все эти торжества, последние в летописи династии Романовых, прошли без энтузиазма. Словно какая-то туча висела над Петербургом, настоящего воодушевления не было.

В первые весенние дни царская семья отправилась в паломничество по памятным для династии местам. На Верхней Волге сели на пароход и поплыли в Кострому — в старинный Ипатьевский мужской монастырь, на территории которого был дом, откуда в 1613 году Михаил Романов отправился в Москву, чтобы занять российский престол. Вдоль всего пути на берегах выстраивались крестьяне, чтобы приветствовать царя. Сестра Николая, великая княжна Ольга, писала об этой поездке: «Где бы мы ни проезжали, везде мы встречали такие верноподданнические манифестации, которые, казалось, граничат с неистовством. Когда наш пароход проплывал по Волге, мы видели толпы крестьян, стоящих по грудь в воде, чтобы поймать хотя бы взгляд царя. В некоторых городах я видела ремесленников и рабочих, падающих ниц, чтобы целовать его тень, когда он пройдет. Приветственные крики были оглушительными».

Завершились празднества 300-летия Дома Романовых в Москве. Торжества здесь проходили более восторженно и искренне, чем в столичном Петербурге. Солнечным майским днем государь, въехавший в древнюю русскую столицу верхом, спешился на Красной площади и пешком пошел в Кремль. Перед ним шло духовенство с кадилами, как это было при первом Романове, царе Михаиле. Государыня с наследником ехали в открытом экипаже, приветствуемые народом. Звенели все московские колокола. Описывая этот день, Николай II сделал в своем дневнике следующую запись: «Встреча народа на улицах напоминала въезды на Коронацию, от ворот пошел пешком за крестным ходом к Архангельскому собору, где я возжег сооруженную всем семейством лампаду над гробницей Михаила Федоровича. По отслужении литургии по нашим предкам вышли во дворец». Через два дня, наполненных различными мероприятиями — посещение монастырей, выставок, собрания Купеческого общества, бала в Благородном собрании, прием депутаций и аудиенции и, наконец, визиты к родственникам, — семья последнего императора Романова выехала к себе в Царское Село. «Проводы были очень теплые», — отмечает царь в дневнике.

Трехсотлетняя годовщина династии оказалась хорошим средством для возбуждения в народе чувства преданности к монархии и батюшке царю. Так считали в окружении императора. Но в самой семье Романовых обладало полное безразличие к репутации главы Дома. Считалось, что Николай не соответствует царской «должности» и что именно это ослабляет авторитет самодержавия. А ведь как главе семьи Николаю следовало руководить огромным романовским родом: множеством дядей и теток, братьев и сестер, племянников и племянниц, среди которых происходило постоянное соперничество за имя и официальный статус.

Статус Российского Императорского Дома был строго регламентирован соответствующими законодательными актами, четко определяющими права и обязанности членов семьи Романовых. Еще при Павле I был издан акт об учреждении Императорской фамилии, состав которой первоначально ограничивался лишь детьми самого царя. Но постепенно состав членов Российского Императорского Дома значительно расширился: к 1914 году насчитывалось уже более шестидесяти человек.

При Александре III было выработано новое «Учреждение об Императорской фамилии», в котором строго регламентировались права наследования престола, а также обязанности по отношению к государю как лицу царствующему и как к главе Императорского Дома. Особое внимание в этом «Учреждении» уделялось проблеме браков членов Императорской фамилии — для законности брака требовалось согласие царя и соответственное происхождение лиц, вступавших в брак с одним из членов романовской семьи: «Все лица, происшедшие от Императорской Крови в законном, дозволенном Царствующим Императором, браке с лицом соответственного по происхождению достоинства, признаются Членами Императорского Дома». А несколькими годами позже был издан именной императорский указ, согласно которому никто из членов Императорской фамилии не мог вступить в брак с человеком, не принадлежавшим ни к царствующему или владетельному дому.

Этот указ не всегда выполнялся последним поколением семьи Романовых. Строгий брачный кодекс стал нарушаться еще при царствовании отца Николая II. Первым «нарушителем» был великий князь Михаил Михайлович, двоюродный брат Александра III. Он женился на женщине, неравной ему по происхождению, отвергнув принцессу Гессенскую Ирену Луизу, которую ему прочили в жены, что вызвало гнев царствующего кузена. «Этот брак, заключенный наперекор законам нашей страны, требующим моего предварительного соглашения, будет рассматриваться в России как недействительный и не имеющий места», — заявил Александр III. Но никакие запреты и вытекавшие из брачных постановлений санкции не остановили великого князя. Михаил лишился денег, ежегодна получаемых от своих российских земельных владений, и был исключен из списка русских офицеров. Возмущенные таким решением, супруги навсегда поселились в Англии. И хотя через десять лет Николай II простил «нарушителей», в Россию они уже не вернулись. Английское правительство выделило им в Лондоне хороший дом в живописном парке Кеннвуд, в престижном районе Хайгейт. Сейчас там размещена небольшая коллекция картин-художников XVIII и XIX веков. Супруге великого князя Михаила, которая, кстати, доводилась внучкой Александру Сергеевичу Пушкину, был присвоен титул графини Торби.