Царица амазонок - [4]

– Совсем не плохо. Публика была вполне приличная.

– Напомни-ка мне тему своего доклада?

– Ну… – Я попыталась улыбнуться. Признаться в том, что я проигнорировала ее совет, было нелегко. – Я, пожалуй, слегка поспешила…

Глаза моей наставницы мгновенно превратились в узкие щелки. У нее было лицо умного и дисциплинированного человека, окруженное столь короткими волосами, что это походило на некий вызов, а глаза, всегда поразительно живые, имели редкий бирюзовый оттенок и напоминали кристаллы в дорогой оправе. Они, как правило, пылали раздражением, но я научилась понимать это выражение как естественное для Катерины при общении с людьми, на самом деле завоевавшими ее уважение.

Как раз в этот момент по комнате пробежала волна восторженного шепотка. Порадовавшись тому, что внимание Катерины переключилось на новый предмет, я обернулась, чтобы посмотреть, кто это умудрился прийти даже позже меня, но при этом остаться любимчиком публики.

Ну конечно же. Джеймс Моузлейн.

– Сюда! – Рука Катерины снова взлетела вверх в нетерпеливом жесте, который не предполагал отрицательного ответа.

– Кейт! – Джеймс приветствовал знатную даму ожидаемым ею рукопожатием. – Спасибо за рецензию в «Квартерли». Уверен, я этого не заслужил. – И только тут он обратил внимание на меня. – О, привет, Морган! Я вас не заметил.

Мне это было лишь на руку. Потому что, когда бы Джеймс Моузлейн ни появлялся, это всегда давало мне несколько минут на то, чтобы обуздать лобные доли головного мозга. Во вполне зрелом и ответственном возрасте двадцати восьми лет было ужасно обнаружить в себе желание добиться чьего-то внимания, и – что еще хуже – я была совершенно уверена в том, что все вокруг заметили мои порозовевшие щеки и сделали абсолютно правильный вывод.

Для академического ученого Джеймс обладал необычайно привлекательной внешностью. Он каким-то образом умудрялся оказывать открытое неповиновение старому правилу, утверждавшему, что быть первым в ряду умов, значит быть последним в ряду красавцев. Его голова, набитая серым веществом куда больше средней нормы, тем не менее была увенчана роскошными каштановыми волосами, и даже в тридцать три года его лицо искрилось мальчишеским очарованием. К тому же (как будто всего вышеперечисленного было мало) отец Джеймса, лорд Моузлейн, владел самой лучшей в Англии коллекцией античной скульптуры. Другими словами, из всех мужчин, с кем мне доводилось встречаться, Джеймс был единственным, который куда больше напоминал принца, чем лягушку.

– Диана сегодня выступала с докладом, – сообщила Джеймсу профессор Кент. – И я все еще пытаюсь выудить из нее название темы.

Джеймс лукаво посмотрел на меня:

– Я слышал, все прошло хорошо.

Благодарная за помощь, я рассмеялась и вытерла лоб. Он был мокрый после тренировки, но я понадеялась, что Джеймс примет мой пот за свидетельство недавно принятого душа.

– Вы слишком добры. А у вас какие новости? Получили новые любовные письма с угрозой самоубийства от ваших студенток?

Но тут прозвонил колокол, призывавший на ужин, и все поспешили на выход. Беседа на время прервалась, пока наша маленькая процессия спускалась по лестнице, пересекала под моросящим дождем задний двор и торжественными парами вливалась в главный холл колледжа.

Студенты поднялись со скамей, когда мы прошествовали по проходу к столу, на подиуме в задней части столовой. И когда я уселась наконец на предназначенный мне стул, мне показалось, что все глаза устремлены на меня. Но, скорее всего, все они таращились на Джеймса, который сел справа от меня. В черном костюме он выглядел невероятно красивым и держался весьма непринужденно, напоминая какого-нибудь принца из рода Тюдоров.

– Взбодритесь, старушка! – негромко сказал он, обращаясь ко мне, в то время как официант разливал вино. – Один надежный источник сообщил мне, что ваш доклад был принят на ура.

Я бросила на него полный надежды взгляд. По общему мнению, Джеймс был академической суперзвездой, и один только список его публикаций заставлял большинство его коллег выглядеть жалкими спутниками огромной планеты.

– Но тогда почему никто не сказал…

– Чего, например? – Джеймс с удовольствием принялся за первое блюдо. – Вы же напали на них с толпой потных женщин-воительниц в меховых сапогах и бикини из кольчуги. Ради всего святого, это же академики! Радуйтесь, что там ни у кого сердечного приступа не случилось.

Я захихикала в салфетку:

– Мне бы следовало продемонстрировать им кое-какие слайды. Может, мы бы тогда избавились наконец от профессора Ванденбоша…

– Морган. – Джеймс бросил на меня многозначительный взгляд. – Вы же знаете, что профессору Ванденбошу все четыреста лет. Он был здесь задолго до того, как появились мы, и он будет здесь еще долго после того, как мы с вами отправимся к праотцам. Так что не стоит его провоцировать.

– Ой, да ладно вам!

– Я не шучу. – И снова взгляд ореховых глаз Джеймса пронзил меня насквозь. – Вы чрезвычайно талантливы, Морган. Я серьезно. Но чтобы преуспеть здесь, вам нужно нечто большее, чем талант. – Он улыбнулся, возможно, для того, чтобы смягчить свои слова. – Примите совет от шеф-повара: нельзя вечно варить этот суп из костей амазонок. – С этими словами Джеймс поднял свой бокал с таким заговорщицким выражением лица, что я испугалась, как бы он не выплеснул его содержимое прямо мне в лицо.