Царевна Нефрет - [22]

Холодное сердце Инени не знало человеческих привязанностей. Сатми был единственным исключением.

*

Первые воспоминания Сатми были связаны с храмом. Лишь слабым намеком жили в его памяти женские черты — лицо матери. С первых дней сознательной жизни на нем покоились строгие и проницательные глаза Инени.

Сатми задремал с именем Нефрет на устах, утонул в лучезарном взгляде царевны, горевшем обещанием безграничного счастья.

Инени поймал этот взгляд. Сатми, как ярмо, ощутил сквозь дрему предостерегающий взор учителя. Ему приснился странный сон…

Был рассвет, он стоял на берегу реки[22]. Вставало солнце, золотя небо. На противоположном берегу разгорался огонь другого солнца. Этим солнцем был взгляд девичьих глаз. Нефрет, одетая в полупрозрачное платье, открывавшее линии ее юного тела, вся сияла. Сатми не знал, где был истинный источник жизни: в небесных светилах или в царевне? Сомнения были мукой, решение — наслаждением. Сатми бросился в воду и поплыл на другой берег. Он раздвигал светлые чаши лотосов, все теснее окружавших его своими стеблями. Он был уже близок к цели — весь в сиянии, исходившем от Нефрет, которая сама расплывалась в сиянии. Он слышал звук ее голоса.

В тот миг, когда нога его коснулась илистого дна, он заметил крокодила, прятавшегося в камышах. Зверь раскрыл пасть и всмотрелся в смельчака. Сатми замер, не в силах отвести от него глаз. Тем временем свет, заливавший Нефрет, начал гаснуть. Ярчайшее сияние сменила смертная тьма. В ней блестели фосфорические глаза чудовища. От взгляда их Сатми с болью проснулся.

Перед ним стоял Инени. В окне виднелось небо, позолоченное утренним солнцем. Инени сел на скамейку.

*

Такие посещения не удивляли Сатми: они повторялись неоднократно. Всякий раз провидец произносил какое-либо поучение или открывал новую тайну. Это случалось, когда ученик становился нетверд в вере или испытывал соблазны земных радостей, что могли совлечь его с пути мудрости.

Часто предостерегал Инени ученика от еретических помыслов. Так было, когда сам фараон воздел руку против бога Амона[23]. Но ересь не пошатнула душу Сатми.

Стоило Инени заметить, что некоторые неясные места священных книг пробуждают сомнения в сердце ученика, как он немедленно заводил с Сатми разговор с глазу на глаз, чтобы выполоть нездоровое зерно. Инени всегда приходил перед самым пробуждением Сатми, словно хотел прочитать на лице спящего все потаенные мысли, которые тот пытался скрыть.

— Известно тебе, чему учат священные книги? Поведай мне, куда стремятся твои мысли.

— Мне это известно.

— Внемлешь ли ты святым наказам?

Сатми хотел было ответить и на этот вопрос утвердительно, но замешкался.

За долгие годы он настолько привык говорить правду и безоговорочно подчиняться приказам, мыслям и воле учителя, что не сумел теперь сразу ответить. Он не мог сказать: «Да, внемлю…» — ибо с трепетом думал о Нефрет.

Сатми молчал, избегая испытующего взгляда Инени.

— Не торопись в лабиринт. Нет доброй ворожбы. Обратный путь сокрыт во мраке. Сознаешь ли ты это?

— Сознаю.

— Ты обязан поступать так, как приказывает тебе учитель. Это тебе также известно?

— Известно.

— Люди приближаются к божеству, когда исполняют его волю. Разве я не учил тебя свершать богоугодные деяния? Не внимал ли ты моей науке, навострив слух? Не я ли толковал тебе мудрость в ее чистейшем излиянии? Вспомни также сказанное в священных книгах: «Слушай то, что говорит тебе учитель, и мудрость твоя преумножится». Тот, кто внимает святой мудрости и идет за ней, преуспеет. Сохранивший знание будет ведать, куда идти и испытает счастье на земле. Знающий вскармливает мудрость и становится великим благодаря своим достоинствам. Когда его уста произносят, мозг и язык соглашаются, глаза смотрят, уши внимают — царит согласие между разумом и чувствами.

*

Вначале сердце Сатми с радостью воспринимало добрые поучения, но теперь слова истины, которые он слышал так часто и ждал, весь дрожа от нетерпения, часто казались ему пустыми, бессодержательными. И даже слова самого учителя, прежде бывшие для него источником мудрости, стали теперь обычной болтовней.

Инени замечал это. Во взгляде Сатми он видел сомнение и противоборство, чего допустить не мог.

— Пробудись с рассветом, и день твой будет долог. Сделай больше, чем задумал. Тот, кто не использует время — заслуживает порицания. Могу я узнать, на что тратишь ты свое время?

Палец Инени уперся в грудь Сатми:

— Намерен ли ты посвятить себя изучению мудрости или же хочешь истратить себя в пустоте земного существования? Что для тебя слаще: лицезрение сути божества или временные наслаждения телесного прозябания, что равны быстротечному мигу средь безграничной вечности? Обращая взор на малое, никогда не увидишь великое. И если увлекут тебя преходящие формы жизни, ты никогда не сможешь постичь смысл бытия.

Инени приблизил лицо к Сатми, и ученик почувствовал дыхание своего учителя. Он продолжал:

— Я видел, как сестра царицы глядела на тебя, а ты на нее. Я знаю, что в сокровищницу твоего сердца прокрался вор, чтобы похитить и растратить все собранное тобою. Он растопит золото сердца твоего и станет шутить и насмехаться над твоей мудростью. Остерегайся грабителя, Сатми! В сад, где ты взрастил цветы, что пьянят своим запахом и радуют своими красками, ворвался безумец. Он срывает лепестки цветов, которые ты так усердно взращивал… Он топчет их, пока они не рассыпаются в прах. Бойся грабителя, Сатми! Ты осквернишь свои белые одежды, чья чистота так приятна божеству, если пойдешь за тем, что зовет тебя в ночной час. На одежды твои падет роса и пыль! Не иди за голосом тьмы, Сатми!