Царевна-лягушка для герпетолога - [77]

— Держитесь, ребята, — предупредил Лева и поднес к нашим глазам зеркало.

Я честно глянула в загадочную, как темный омут, поверхность обсидиана… и закричала от ужаса, когда почва внезапно ушла из-под ног, а верх и низ, как показывало зеркало, резко поменялись местами. Иван, кажется, тоже не сумел сдержать возгласа изумления. Мы больше не шли по лесу, а висели над пропастью, и где-то под ногами маячил бесконечно далекий и невозможно узкий отрезок горного серпантина.

— Да это ж уже какой-то горизонт событий[16]! — ухитрился сформулировать свои впечатления Иван.

— Главное, чтобы не сплющило и не разорвало на части, — «обрадовал» Лева.

Он, конечно, предупреждал об искажениях пространства и времени, но одно дело представлять, другое — почувствовать на своей шкуре.

Начался бесконечно долгий спуск. Какое-то время я честно, как нас учили, пыталась держаться ногами и перебирала руками, подтягивая тело и стараясь не глядеть в бездну зияющей воронки, чтобы не свалиться на голову оказавшемуся подо мной Ивану. Вот только чем дольше мы лезли, тем трудней мне давалось каждое перемещение. В какой-то момент руки и ноги сделались совсем ватными, взор затянул кромешный мрак, а в ушах собрались на репетицию все барабанщики Академии и еще двух десятков оркестров. О том, чтобы воспользоваться крыльями, речи даже не шло. По спине ручьями стекал пот, но никаких намеков на уже знакомое жжение в районе лопаток я не чувствовала. Не помню, как и когда я оказалась в объятиях Левы, которому хватало сил удерживать нас обоих.

— Потерпи, Маш, осталось совсем чуть-чуть, — умоляюще проговорил он, коснувшись моих ресниц разбитыми губами. — Держись за меня.

Я тихо всхлипнула и уткнулась ему в грудь. Почему я его не послушалась и не осталась дома? Но что бы я там делала, изнывая от беспокойства? Корила себя? Пилила Никиту? Держала оборону перед родителями? А Лева, даже если бы он вернулся, так бы и остался «просто другом».

— Все в порядке, милый, — обвив Левину шею руками, я сторицей вернула поцелуй, почувствовав прилив сил. — Мне надо просто, как в лесу, чуть-чуть дух перевести.

До края воронки оставалось не более сотни метров (не знаю, как Леве удалось так удлинить наш бедный моток), когда поднимавшийся из разверстой под нами бездны ветер внезапно усилился, закрутившись гигантским смерчем. Веревку начало раскручивать, точно на циклопических цепочных качелях, карабины едва выдерживали. Как мы еще успели в последний момент ухватиться друг за друга, прилагая неимоверные усилия, чтобы нас не раскидало в разные стороны или попросту не расплющило о стены? Когда вихрь нас едва не расшиб об один из уступов, Иван каким-то непонятным наитием сумел дотянуться до меча-кладенца и, едва удерживая рвущийся из рук клинок, рубанул по основанию хобота, заставив воронку свернуться.

Вот только смерч отнес нас слишком далеко от края неведомой дороги, а веревка больше ни за что не цеплялась: ее оборванный конец прилетел нам на головы. Мы все трое камнем падали в бездну. Поскольку на Левином лице застыло смятение, я поняла, что план, который они наметили с отцом, такого не предусматривал. И в этот момент я снова почувствовала за спиной крылья. Обратиться полностью я не смогла или не захотела: каким бы образом я тогда держала Леву и Ивана? Но моих сил хватило, чтобы со своим грузом дотянуть до ближайшего уступа.

Какое-то время мы просто лежали вповалку, пытаясь восстановить дыхание. Спину снова жгло, но это было последнее, о чем я сейчас думала. Впрочем, если честно, думать не получалось пока ни о чем.

— Маш, ты там живая? — зашевелился где-то внизу Левушка.

Я в ответ сумела только тихонько всхлипнуть, глотая слезы. Кажется, так выходил стресс.

— Вы двое, может быть, с меня слезете? — попросил оказавшийся в самом низу Иван, делая попытку освободиться. — Похоже, наш путь сократился почти наполовину, — удовлетворенно проговорил он чуть позже, осматриваясь, пока Лева пользовал мою бедную спину оставшимися в нашем распоряжении средствами.

— Как ты догадался насчет меча? — напоив меня остатками воды из одолень-ключа и разделив с Иваном последнюю порцию, поинтересовался Лева.

— Василиса рассказывала, что, по народным поверьям, смерч можно одолеть, бросив в него нож, — нехотя отозвался брат. — Я тогда, конечно, посмеялся над дремучестью народа и верой в каких-то Полудниц, но вот ведь — пригодилось.

Устроив прямо на уступе подобие лагеря и упаковав нас с Левой в спальный мешок, Иван остался сторожить, сноровисто полируя клинок, который после столкновения со смерчем оказался запятнан мелкими черными точками.

— Мало ли какие на этой неведомой тропе водятся невиданные звери, — воинственно заявил он.

К счастью, хотя бы эти опасения оказались напрасны. Мы не встретили не только зверей, но не заметили даже следов. Не скажу, сколько продолжался спуск. Просто потому, что понятие времени сворачивалось лентой Мебиуса. Мы даже количество привалов не смогли подсчитать. Съестные припасы давно кончились, простую воду, которую на морозе приходилось согревать возле тела, тоже выпили. Мы вновь почти что впали в отчаяние, когда тропа, внезапно закончившись, вывела нас на гигантскую свалку.