Царевич - [7]
А вот какая из зубных щёток моя — не имею ни малейшего понятия. На этот раз Алёшка помогать отказывается. Не признаётся, какой щёткой чистил зубы. Но это я и сам угадал. На деревянной ручке каждой щётки была выжжена одна буква. Но буква "А" была лишь на двух щётках. Я выбрал себе зелёную. Вряд ли Алексей чистил зубы розовой.
Почистил зубы, умылся и опасливо вышел в коридор. Дальше что делать? Потихоньку поплёлся обратно в сторону своего купе, но тут по дороге открылась дверь и незнакомая девушка недовольно заявила мне: "Алёшка, где ты ходишь? Всё же стынет!". Паника [Ольга, сестра].
Тут я понял. Меня пробивает на воспоминания только в стрессовые моменты. В обычном состоянии Алексей полностью пассивен. И только когда я начинаю трусить, боясь разоблачения, он встревает и помогает мне. Спасибо, Алёшка!
Хотя нет. Не полностью он пассивен. Я ходить научился. И не только ходить. Вообще двигаться. Это Алёшка двигается, не я. Никогда я так не ходил раньше. Он, оказывается, невероятный трус. Идёт, постоянно держась хоть за что-нибудь, аккуратно огибая все препятствия. Резких движений вообще не делает. Еле ковыляет, как бабушка. Но я не вмешиваюсь. Один раз попробовал — так стало ещё хуже. Я могу перехватить контроль над телом, но тогда идти получается заметно медленнее, чем у тормоза Алёшки. Потому что мне приходится каждое движение контролировать. А так у нас разделение труда получается. Я — капитан, а он — старпом. Я говорю, куда нужно попасть, а уж как туда лучше идти решает он. И он же командует телом по дороге.
Вообще, мне даже нравится моё нынешнее состояние. Мало того, что здоров, так ещё и помощником обзавёлся. Он и за завтраком всё вместо меня делал. Даже жевал. Единственно, мы с ним поцапались, когда он захотел выпить молока. Я молоко с детства ненавижу. Меня тошнит от него. А Алёшка его любил. Тело хочет молоко, а я не пускаю [хочу!]. Стошнит [хочу!]. Нельзя [дай!]. Всё-таки уступил я. Выпил [вкусно!] эту [вкусно!] дрянь [вкусно!].
Пока завтракали, потихоньку смотрел на отца. Который "хозяин земли Русской". Называть его Николашкой [возмущение] дальше мне неудобно. Очень Алёшке это не нравится. В принципе, хороший ведь человек [конечно!]. Но не на своём месте. Не справится он тут. Всё равно его ведь расстреляют. Вместе с семьёй [ужас] [бессилие].
Кстати, я обнаружил, что остатки личности Алёшки достаточно разумны и могут даже самостоятельно поддерживать несложную беседу. Но тут мне его уже приходилось жёстко контролировать. Личности у него нет, но памятью моей он пользуется в полном объёме и знает всё то, что знаю я. Так что ему ничего не стоило ляпнуть что-либо вроде "после революции" или "по приказу Ленина" или даже "во время Второй Мировой войны". Но всё равно он сильно выручал меня. Потому что в вопросах подготовки к празднованию приближающегося Рождества в лужу садился бы уже я.
А часам к одиннадцати мы прибыли. В Царское Село мы приехали, это я по дороге выяснить успел. На перроне нас встречала довольно-таки порядочная толпа. Толпа концентрировалась вокруг женщины средних лет [мама!]. Так вот ты какая, "гессенская муха!" [возмущение]. Тьфу.
Когда же я (очень аккуратно, держась за перила) спустился из вагона на землю, ко мне подлетел какой-то мальчишка. Знакомый, друг? Хотел было протянуть ему руку, но тот вдруг без предупреждения обнял меня и поцеловал в щёку.
Буря эмоций захлестнула меня. Сразу вспомнил, кто это [Колька Деревенко]. А моё мнение об Алёшке упало существенно ниже плинтуса. Это он что, с ним… [гнев] [отвращение] [недопустимость].
Так. Ничего не понимаю. А чего он тогда целоваться полез? Не девчонка, чай. Это хорошо, что я такой добрый. Другой мог бы и в рыло дать…
Глава 4
— …Но в теннис! В теннис мне с сёстрами можно поиграть?!
— Алёша! Я ведь говорил уже. Нельзя! Что ты как маленький?
— Мне скучно.
— Я понимаю.
— На дерево нельзя, на велосипеде нельзя, в мяч нельзя. Даже в теннис нельзя!
— Алёша! Мы же уже разговаривали с тобой об этом! Нельзя!
— Извините. Обидно.
— Понимаю. Но… такова судьба.
— Ладно, я потерплю. Извините, сорвался.
— Давай лучше мы ещё раз повторим с тобой французские глаголы. Итак, мы остановились на…
— Давайте…
Что ж, французский — это не страшно. Я его худо-бедно, но знаю. Гораздо хуже латынь. Мне нужно чего-то испугаться или чему-то обрадоваться, когда меня спросят о латыни. Тогда, может, тоже вспомню. Но пока не получается. Я как-то меньше стал бояться. Не как в первый день. А то, что я латынь забыл полностью, смазывается тем, что Алёшка и раньше успехами в ней не блистал.
Ещё хуже латыни — русский язык. Прямо беда с ним. Я сейчас по-французски пишу много грамотнее, чем по-русски. Собственные знания Алексея по русскому не восстановились. И когда он пытается что-то писать, то чаще всего слова пишет так, как они ему слышатся в данный момент. Правил-то он никаких не помнит [уныние]. Зато правила знаю я. Я-то, в отличие от него, пишу довольно грамотно (читал много). И он этим пытается пользоваться, беззастенчиво обращаясь к моей памяти в спорных моментах. Как правило, верный ответ быстро находится. Но беда в том, что это верный ответ с точки зрения орфографии начала XXI века. В итоге, на бумаге у нас с ним получается полная фигня [
Она не ходила в атаки. Она не стреляла во врагов. Она не добывала с риском для жизни разведданные. Она не минировала мосты. Она даже не работала. Она вообще ничего не делала. Только сидела в тылу и ждала, пока другие всё сделают за неё. Чтобы победить, ей достаточно было выжить. Выжить в тылу, не на фронте. Всего лишь выжить. Это ведь так просто, верно? Верно?..
Очередная история об ещё одном попаданце. На этот раз попали не в 1941 год и даже не в конец XVII века, а чуть позже. Предупредить товарища Сталина не получится, мочить Хрущёва поздно, автомат Калашникова уже изобретён, а Высоцкий и сам неплохо исполняет собственные песни. К тому же герой не обладает знаниями Сайреса Смита по всем вопросам, а ноутбук с кучей энциклопедий с ним отчего-то не провалился. Но старый мир герою совсем не нравился, и он всё равно решает изменить Будущее. Но как? А может быть, не нужно пытаться, надрываясь, руками развернуть тяжеленную Колесницу Истории? Может быть, просто на важной развилке бросить той под колесо небольшой камушек? Быть может, тогда эта Колесница и сама отвернёт в сторону от ведущей к Пропасти дороги, а?..Ахтунг! Оголтелая пропаганда СССР.
Что-то вроде эпилога к книге "Студентка, комсомолка, спортсменка". Что было дальше? Маленькое окошко в будущее того мира. Рассказ об одном дне из жизни простой советской девчонки. Просто добрый и наивный детский рассказ. Добрый рассказ, в котором будет очень много крови. Рассказ о первой любви. Рассказ о сказке. Рассказ о девочке, у которой есть Родина…
Вторая редакция первой части. Полный вариант.Взрослый мужчина-программист попадает из нашего мира в мир магии, в тело 13-летней девочки. Разумеется, девочка обладает незаурядным магическим талантом и легко поступает в академию магии, получив отличные оценки на вступительных экзаменах. Герой некоторое время определяется с тем, какого он сейчас пола и привыкает к новому миру. После чего начинает усиленно "обалдевать" магическими знаниями. Сделав ряд важных научных открытий и, обзаведясь полезными знакомствами, герой добивается признания в среде магов.
Ночь с 21 на 22 июня 1941 года. Почти началось. Часы Истории отсчитывают последние минуты того времени, которое на десятилетия получит яркое, понятное и ужасное в своей простоте название "до войны". Остановить приближающееся начало безумной и бессмысленной бойни не способен никто и ничто. Кровавый тиран Гитлер радостно потирает потные ладошки и с довольным видом хвастается перед подельниками своими грядущими преступлениями. Он ещё не знает о том, что в судьбу Вселенной вот-вот вмешаются слепой случай и простой советский школьник Петя.
Очередная попытка изменить, переписать ход Великой Отечественной. Товарищ Сталин получает неожиданную помощь из будущего от просоветски настроенных школьников, Берия уже привычным движением руки, как он много раз делал в других книгах, мажет зелёнкой лоб Хрущёву, а у Гитлера начинаются серьёзные внутренние проблемы в его собственной столице. В результате всего этого Великая Отечественная начинается на полгода раньше, чем в нашей истории. Или это уже не Великая Отечественная?..Книга закончена, первая редакция.
Ехал Грека через реку… не так. Поехал мужик в командировку… опять не так… Строитель-прораб, в возрасте далеко за сорок, на междугороднем шоссе попал в серьезное ДТП и… очнулся на том же месте, но в позапрошлом веке. Он не ученый, не историк, не спецназовец, обычный обыватель. Выяснив, куда его занесло, пытается выжить, слиться со средой, при удаче вернуться. Но что из этого выйдет и выйдет ли…
Сентябрь две тысячи пятнадцатого года. Роман, сорокалетний житель российской провинции, идёт за грибами, и попадает в нешуточную передрягу — его атакует матёрый секач. Кровавая схватка: кабан повержен, герой, сильно пострадав, впадает в кому. Из состояния между жизнью и смертью Романа, как обладателя очень интересного ножика, демоны переносят в прошлое, и он оказывается на территории средневековой Руси в тысяча четыреста пятьдесят третьем году.
Переброс кораблей в прошлое превратился в расхожий штамп. Но тем не менее захотелось попробовать, может быть современные технологии смогут помочь Японской Империи… нет не победить, такое невозможно, не проиграть?
Главные герои романа «Мой ангел танцует джайв» — это музыкант Джеймс Фокс и танцовщица Джессика Маккартни. Что их может связывать, если Джессика родилась, когда Джеймса уже не было в живых? Великое таинство под названием «время», совершив ошибку, соединило судьбы героев воедино. Нереальность происходящего даёт возможность задуматься, а может быть и понять, что мы все живем за гранью собственного разума, и наша жизнь — это, действительно, лабиринт безумных идей.
Действие романа происходит в 1941 году. Советский Союз наносит упреждающий удар по сосредоточенным у его границ войскам Германии.В основу сюжета положены реальные предвоенные планы СССР, на сегодняшний день находящиеся в открытом доступе. Все персонажи романа имеют реальных прототипов, и, хоть и немного иначе, но повторяют их судьбу в реальной жизни.Стиль романа сознательно во многом напоминает текст сценария киноэпопеи «Освобождение».
Между рассказом "Как я ходила на парад" и повестью "Фройляйн Штирлиц". Читать исключительно между ними, иначе не поймёте тонкостей. В книге ссылки на все части моего цикла "Москва, 1983 год. Развилка".