Царь Сиона - [7]
Тот, о котором шла речь, при этих словах надулся в своем кресле, как человек, вполне уверенный в исходе тяжбы, и стал рассматривать изображения на стене и хозяйственные принадлежности, находившиеся в этом покое, словно они уже были в его владении, и с таким видом, который во всяком случае достаточно ясно говорил об его намерении.
Вдова вздохнула глубоко, но уже без слез, и, встав с места, сказала:
— То, что вы мне сказали — все равно, как если бы умерший протянул мне нищенский посох из своей безвременной могилы. Но я прошу вас, всех присутствующих и родственников, принять мою благодарность за урок, который вы мне даете, хотя, к сожалению, слишком поздно для меня. О, нет, никогда ни одна женщина пусть не оставляет родины своей для того, чтобы прилепиться к мужу на чужой стороне, оставаясь одинокой сиротой, покинутой всеми! Бокель был честный человек: я могу только скорбеть о том, что он не успел заранее собственноручно обеспечить участь мою и моих детей. Вы же, добрые господа, не знаете сострадания к женщине из чужой земли. Для вас было ножом в сердце уж то, что я вошла в родство к вам: и вы даете мне это теперь чувствовать, как подобает при таких обстоятельствах. Да простит вам Бог!
Те, к кому обращены были эти слова, зашевелились теперь, шаркая ногами под столом и обмениваясь между собой различными замечаниями, то в грубом и зловещем тоне, то рассыпаясь в извинениях и сладких речах:
— На основании общинного права…
— Но разве запись не гласит?
— А неуплаченные проценты?…
— Но завещание должно быть выполнено свято…
— Помоги нам Бог: мы должны поступить так, как мы поступаем…
— Решение суда присуждает мне все требования иска и этим лишает вас последнего, что имели вы, чужое, забежавшее к нам племя! — прокричал в заключение Герике, весь красный от душившей его желчной злобы.
Его гневное возбуждение воспламенило ярость многочисленных родственников, сидевших вокруг с обманутыми надеждами насчет наследства. Как из одной глотки вырвался у всех у них крик:
— Аминь, аминь! Да будет так, как сказал Герике: и пусть он возьмет свое! Мы все страдаем под бременем этих нищих пришельцев, которые ворвались в старый голландский дом и семью, как прожорливые паразиты. Здесь было бы довольно денег для того, чтобы каждому доброму родственнику и родственнице, всем им, любившим покойного, остался хороший подарок на память. Но они явились к нам, налетели, как хищные вороны, — эта мать с ее детьми. Они растащили все на сторону, что только можно было растащить; они прикарманили себе зерно и бросают нам в лицо одну солому! Горе, горе этим проклятым чужеродцам! Да не обретут они покоя в нашей земле! Вы заслужили от нас это проклятие до третьего поколения.
К этим крикунам присоединились и домашние слуги, которые никогда не считают себя достаточно награжденными за равнодушно исполняемые ими обязанности:
— Они умаляли наши заслуги перед господином: и вот, после десяти лет, он оставил нам не больше, чем сделал раньше. Они лишили нас подарка, уменьшили наше жалованье и ввели нас в расход на траурные одежды и погребальные свечи. Они расточили и запрятали все сами, не вспомнив даже о нас, бедных слугах! А кто же она-то сама, госпожа? Крепостная, хуже родом, чем мы все! Старший сын — мальчишка-мастеровой и родился вне брака. Все-то дети с трудом усыновлены, потому что были зачаты до брака. Они явились на свет совсем не для того, чтобы носить бархат и шелк: куска сухого хлеба было бы довольно для них. И они же испускают стоны и жалобы после того, как наполнили карманы краденым добром! Горе им! Пусть обрушатся на головы им несчастия и беды, пусть никогда не будет им счастья в Нидерландской земле.
Присутствующие стали расходиться, причем благочестивые родственники и ближние, прощаясь, осеняли вдову и сирот широким крестным знамением. А враждебные спорщики плевали, поворачиваясь к ним спиной. Домашние же слуги и служанки показывали им языки. Один Адриан ван Коэгорн оставался еще и занят был делом: с деревянной линейкой в руках он обходил комнату с таким видом, как будто здесь не было никого, кроме него, прикидывая мерку по стенам и отсчитывая шаги, как плотничий десятник, занятый расчетом работы.
Чья-то холодная рука коснулась вдруг его руки и помешала его глубокомысленным соображениям.
— Что такое? — спросил он с видом удивленного Архимеда бледного Яна Бокельсона, который стоял перед ним с поднятым вверх указательным пальцем.
Ян имел вид человека, погруженного в глубокую восторженность.
— Вы рассчитываете и размеряете здесь не для возведения Скинии Завета или Божьего храма?
— Правда, нет, но для устройства отделения для пансионерок богадельни, которые до сих пор помещались в слишком близком соседстве с мужчинами. Благодаря завещанию вашего отца, отказавшего нам этот дом, мы сможем поместить здесь до 40 постелей, считая оба этажа; и у нас еще останется в нижнем помещении достаточно места для экономки и для хранения запасов.
— Берегитесь чтобы Господь в гневе Своем не казнил вас смертью в чужом винограднике, которым вы овладели хитростью.
Попечитель госпиталя оглянул говорившего с ног до головы и сказал надменным тоном:
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Творчество дочери французского писателя Теофиля Готье Жюдит почти не известно современному читателю. Хотя роман «Завоевание рая» и можно считать образчиком «женской» прозы, он не дает оторваться от себя с первой и до последней страницы. Таинственная и волшебная Индия, магараджи и тигры, сражения и магия, прекрасные женщины и отважные мужчины — вот о чем этот роман.
Предлагаемый вниманию читателей роман немецкого писателя Эдуарда Марии Эттингера (1808–1872) в переводе на русский язык был опубликован в 1911 году известным русским книгоиздателем А. А. Каспари в его знаменитой серии «Тайны венценосцев».Произведение выгодно отличается стремлением к исторической правде в изображении эпохи царствования Екатерины II в период всесильного могущества фаворита императрицы князя Г. А. Потемкина, прозванного русским Аттилой. Достоинством романа является и детективно-острый сюжет, в который водоворотом событий вовлечены великий князь Павел Петрович (будущий император Павел I), поэт ГР Державин и Бодена — загадочная, роковая женщина, сыгравшая особую роль в жизни всех упомянутых героев романа.