Царь и Россия - [270]

Эти два пути чисто человеческие. Но, верую я и исповедую, что есть еще третий особый, Божий, путь для русского народа. Выявить сущность его и является целью настоящего очерка.

История и судьба каждого большого народа всегда до известной степени связана с историей и судьбой всего человечества. Лучшее и высшее, что есть в человечестве, это, бесспорно, христианство. Для нас, христиан, это более чем понятно.

Христос Бог воплотился и явился в мир сей со Своим дивным учением, дабы оно стало достоянием всех народов, всего человечества.

Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века[762].

Господь не сказал Своим ученикам: идите, научите отдельных избранных людей, но все народы.

Сие означает, что жить по-Божьему, по-христиански, и спасаться во Христе должны не только отдельные личности, но и общественные группы, более того — целые народы, то есть государственные образования. А если так, то государственная система, государственные законы, самый строй государственный должны быть проникнуты благостным христианским духом.

Как только кончились гонения и христианство вышло из катакомб, со времен уже святого равноапостольного Императора Константина Великого вопрос христианизации общественной и государственной жизни был поставлен пред человечеством, принявшим христианство, и многие большие и малые народы пытались как-то его решить.

К этому времени основанная Христом Церковь — этот богочеловеческий организм, действительная и предметная, то есть видимая на земле форма Царства Божия, по выражению Владимира Соловьева, уже стала могучим фактором в жизни принявших христианство народов[763].

Будучи учреждением «суи генерис», то есть особого рода, Церковь принципиально не претендовала заменить собой государственный аппарат. Божие — Богу, а кесарево — кесарю[764]. Но, будучи, по другому образному выражению того же Владимира Соловьева, «организацией истинной жизни», — эту истинную жизнь в государстве Церковь старалась создавать.

В историческом плане на этой почве между Церковью и государством иногда возникали известные коллизии. На Западе Церковь стала все более и более подавлять государство, присваивая себе кесаревы функции.

Это явление исторической наукой именуется теократией. Теократия за все почти 2000 лет существования христианства не смогла достигнуть полного конечного развития и приняла несколько уродливые формы так называемого папо-цезаризма.

На Востоке, в Византии наблюдалось, увы, обратное явление — некоторое подавление Церкви государством, что принято именовать цезаре-папизмом.

В борьбе с этим также духовно уродливым явлением лучшие умы представителей Церкви и государства как бы выкристаллизовали особую, поистине благодатную систему взаимоотношений Церкви и государства, каковая система получила наименование СИМФОНИИ, а по-русски сказать — созвучия, согласности.

Сущность симфонии сводится к следующему. Церковь и государство, осуществляя каждая самостоятельно свою миссию, Церковь — в Божественном плане, государство — в человеческом, когда эти планы сталкиваются, синхронизируют свои действия так, чтобы получалась истинная симфония или гармония.

Если государство в лице своего Монарха — помазанника Божия — отступает от Божественных законов, — Церковь в лице своего первоиерарха- Патриарха использует свое право, как хорошо сказано по-русски, печалования и совета. Когда правонарушения государства бывали особенно вопиющими, иерархи прибегали к церковным санкциям: отлучали императоров и других власть имущих от причастия, не допускали их даже входить в храм.

Так было, например, с Императором Феодосием Великим, которого святой Амвросий Медиоланский не допустил в храм за приказ перебить всех жителей одного взбунтовавшегося города.

В Византии идея симфонии получила определенные, почти законченные формы. Периоды симфонии Церкви и государства продолжались иногда десятки лет, и тогда Византию можно было по справедливости называть оцерковленным государством, прообразом пакибытия в Царствии Божием.

Увы, внешние и внутренние обстоятельства воспрепятствовали Византии и ее государственности получить мировое значение. Эллинская мудрость помогла Церкви создать глубокую и стройную систему христианского вероучения, но у наследников блестящей Византии греков второго тысячелетия христианской эры уже не хватило духовных сил до конца реализовать на практике облеченную в плоть систему подлинной христианской жизни, истинной христианской государственности.

Для осуществления этого, очевидно, нужны были просто большие просторы, большие государственные масштабы, большее опытное поле.

И по мере заката Византийской Империи и упадка эллинской культуры, как бы в возмещение этого, на северо-востоке от нее образовывается и начинает расцветать новая государственность на широких бескрайных просторах, населенных молодым, полным свежих умственных и физических сил народом.

Народ этот принимает христианство не формально, не внешне, как многие народы на Западе, а всем сердцем, всею душою. Владимир Святой является как бы символом преображения русской души после облечения в белые крещальные одежды.