Царь Голливуда - [184]

* * *

Ему снилась желтая луна, налитая кровью в жарком черном небе; пейзажем была плоская пустыня, кругом пустота, кроме неухоженной какой-то заправочной станции, которая выросла, как странная разновидность кактуса на бездорожье. Хотя нигде никого не было видно, Александр почувствовал знакомое ощущение — кто-то его преследовал. И Александр начал бежать по этой безлюдной пустыне. Теперь он всей кожей ощущал, что далекая фигура держится позади него на большом расстоянии, их разделяли пески. Взглянув наверх, Александр увидел, что луна превратилась в разрезанный глаз и капала кровью в небе, затем он увидел, что человек, который его преследовал, бежал теперь параллельно с ним, но в стороне, и тут он обнаружил, что этот человек он сам, но с таким выражением лица, словно он знал нечто сокровенное, о чем не мог никому поведать.

* * *

На следующей неделе Александр вернулся в Вашингтон. Он согласился дать показания перед комиссией. Пока давали показания Джек Уорнер и Луис Б.Мейер, Александр сидел без всякого выражения и равнодушно слушал. Мейер настаивал на том, что писатели-коммунисты никогда не имели успеха и не оказывали влияния на картины, сделанные в студии "М.Г.М.", потому что в этой студии сценарии читались и перечитывались контролерами. Джек Уорнер также отрицал, что в каком-либо из его фильмов была коммунистическая пропаганда, но допускал, что, возможно, в платежной ведомости и были имена коммунистов, которые пытались протащить пропаганду в своих сценариях, но когда он обнаруживал тенденциозную линию, то все убирал, выжидал время и по истечении срока контрактов отказывался возобновить их с писателями-правонарушителями. Таким образом он успешно очистил свою студию. Он не согласен с тем, чтобы в кинопромышленности наложили запрет на коммунистов, это было бы незаконно. Он собирается продолжать увольнять писателей, которых подозревает в антиамериканизме, но не хотел бы связываться с какой-либо попыткой организованно внести их в черный список.

Александр давал показания в послеобеденное время.

— Вы слышали показания Стефана Рейли, что он был членом коммунистической партии? — спросил консул.

— Да.

— Вы слышали показания, что некоторые из писателей, которых вы приняли на работу по его рекомендации, тоже были коммунисты?

— Я слышал показания по этому делу, — согласился Александр.

— Можете ли вы сообщить комиссии, какую политику вы собираетесь проводить по отношению к писателям, а так же к актерам, которых на этом слушании называли коммунистами?

— Давайте возьмем сначала актеров, — сказал Александр. — Я слышал показания Менджау, в котором он говорил, что актер может проводить коммунистическую пропаганду одним своим взглядом и интонацией своего голоса. Ну, я хочу успокоить комиссию по поводу этого утверждения, Я хотел бы сказать, что опасность свержения Правительства Соединенных Штатов таким путем незначительна.

Это вызвало смех в зале заседаний и слегка разрядило обстановку.

— Что касается писателей, — продолжал Александр, — я не принимал на работу никого, кто проводил какую-либо пропаганду, будь то коммунизм или вегетаоианство, в их произведениях по той простой причине, что не считаю пропаганду хорошим развлечением.

— Собираетесь ли вы принимать на работу какого-либо писателя, если известно, что он коммунист? — спросил консул.

— Да, приму, если он хороший писатель. А по моему определению, хороший писатель тот, кто может правдиво изобразить людей, и это исключает любого, чьи взгляды на жизнь людей предопределены доктриной любого сорта.

— Собираетесь ли вы продолжать давать работу Стефану Рейли?

— Да, собираюсь, он очень хороший писатель.

— Вы слышали его признание, что он был коммунистом?

— Я думаю, что он считал себя коммунистом какое-то время, но, судя по его работе, я бы не сказал, что он был коммунистом, имея в виду то, что мы подразумеваем под коммунизмом; он не писал ничего такого, против чего мы возражаем.

— Следовательно, вы заявляете комиссии, что будете продолжать давать работу ему и другим названным на этих слушаниях, которые оскорбляют Конгресс?

— Америка страна законов. И пока не является незаконным быть коммунистом сейчас или в прошлом. Я считаю, что ни я, ни кто-то еще не имеем права в частном порядке изменять законы.

— Насколько я понимаю, — вмешался конгрессмен Кейтли, — что сведения комиссии по этому презренному вопросу для вас ничего не значат?

— Они безусловно имеют для меня значение, но они очень печальны, — обращаясь к конгрессмену, сказал Александр. — Я огорчен этим. И я очень сожалею, что некий голос был подан за это в Палате, и я буду рад поддерживать движение за вынесение Верховным судом решения по этому вопросу.

— Вы отдаете себе отчет, м-р Сондорф, — сказал конгрессмен, — что такие, как вы, учитывая ваше высокое положение, создаете условия для врага нашей страны и даете возможность распространиться коварной коммунистической конспирации?

— Я сожалею, что вы так думаете, конгрессмен. По этому поводу я могу только предложить, что в таком случае вы должны изменить законодательство, чтобы ваша точка зрения была подтверждена законом. При отсутствии такого закона я буду продолжать принимать на работу людей независимо от их личных убеждений, пока они не будут признаны по закону виновными в шпионаже или в подрывной деятельности.