Царь-дедушка - [46]

— Сыновья?, — чуть слышно спросил я Железную Руку.

— Они самые, государь. — ответил капитан столь же тихо. — Близнецы.

Отец их, и соискатель на звание гвардейского тестя, оказался весьма импозантным мужиком. Роста чуть выше среднего, плечистый, кряжистый, в талии тоже достаточно объемный, но не жирный, а, что называется, пикнической конституции, с лицом широким, казалось бы простецким, но хитрющими, глубоко посаженными под кустистыми бровями глазками. И, пускай в архитектуре негоциант и проявил благоразумную умеренность, в том что касается ашшорского "бородатого права" ходил он, что называется, по грани. Волосы по длине у него находились ровно на границе дозволенного (хотя может это мне из-за короткой шеи так кажется), русые усы системы "Тарас Бульба" свисали до той же отметки, а что касается бакенбард, так их было бы правильнее охарактеризовать как "борода Хоттабыча, вставленная в голову поперек".

— И чего он ко двору поставляет?, — полюбопытствовал я у Караима из Золотых Колпаков, покуда хозяин с отпрысками отвешивали неторопливый, степенный поясной поклон.

— Много чего, повелитель. — отозвался церемониймейстер. — Да, например, хотя бы и ваше седло.

Вот ведь сказал, а?! Прям можно подумать, что это я под ним хожу, а не Репка.

— Славен будь, государь. — пробасил Пузо, распрямляясь.

— И тебе поздорову, достопочтенный Вартуген. — я приложил руку к сердцу и чуть склонил голову в знаке приветствия. — Дело у нас к тебе есть, архиважное. Я бы даже сказал — где-то и серьезное. У тебя, понимаешь ли, товар, а у нас, видишь ли какое дело, есть на него купец. Обсудим?

— Большая честь моему дому, повелитель. — купец с сыновьями, каждый, плавно поднесли правую ладонь к левому плечу, явно собираясь вновь поклониться.

— Ну полно тебе усами-то пол мести. — усмехнулся я. — Не как правитель приехал к тебе, как сват. В дом-то зайти пригласишь?

— Прости мою нерасторопность, о, царь — растерянность от столь высокой чести тому виной. — Вартуген указал рукой на вход. — Прошу почтенных сватов в мой дом.

— Ну вот, теперь осталось лишь хозяйку миновать, чтобы она на нас пыль мести не начала. — пробормотал я, спешиваясь.

— Не должна. — придерживавший стремя и, под уздцы, Репку, Тумил задорно сверкнул глазами. — Я перед отъездом в дворцовые ворота иглу вколол. Верное средство от отказа.

— Будешь портить казенные врата, сосватаю вторую дочку Вартугена тебе.

— Мне не выйдет. — с ироничной ухмылочкой ответил мелкий паршивец. — Монахам и лицам послушнического звания брак строго воспрещается.

И самым нахальным образом перебросил свою, уже изрядно отросшую косичку через правое плечо.

Пороли его в детстве мало…

Когда мы с Латмуром поднялись по лестнице, Пузо с сыновьями предприняли очередную попытку начать гнуть спины, на что я только погрозил хозяину дома пальцем.

— А представь-ка, достойный Вартуген, мне своих сыновей. Так случилось, что мы с ними еще не знакомы.

— Ако и Наль, повелитель. — молодые люди по очереди поклонились — не поясно на этот раз, а под скромным углом в сорок пять градусов, приложив ладони к сердцу. — Мои наследники, надежда и опора.

— Толковый сын — правый глаз отца. — ответил я расхожей ашшорской поговоркой, и с благостным (надеюсь) видом кивнул. — А у тебя их сразу два.

— Это, пожалуй, уже некрасиво. — иронично заметил Латмур.

— Зато практично, князь. — я усмехнулся, представив купца с двумя правыми глазами. — Ну да полно, хотя Ако и Наль — достойные молодые люди, дело наше касается не их.

— Прошу в мою скромную лачугу, государь. — Вартуген снова поклонился, теперь едва-едва, демонстрируя обычную вежливость, и второй раз указал на вход. — Слуги уже подготовили для нас фрукты, сладости и вино.

Вот, блин! Похоже, привет понос — давненько не видались. А отказываться нельзя — проявлю неуважение к дому…

"Лачуга" изнутри впечатляла ничуть не меньше, чем бакенбарды ее хозяина. Если снаружи архитектор, видимо, выполнял задание показать, что Вартуген свое место в этом жестоком мире знает, и на прыжок выше головы не претендует, то внутреннее убранство должно было продемонстрировать всякому вошедшему все то богатство, которым купец обладал. Обширный атриум — так, вроде бы, эта здоровенная комната сразу после входа называется, — с мозаичным полом, все теми же изразцами, мрамором, малахитом (кажется), панелями резного дерева, гобеленами, статуями, позолотой… Не скажу, что это выглядело как-то безвкусно или создавало впечатление варварской роскоши, которую так любят нувориши — отнюдь, вкус и у архитектора, и у заказчика явно имелся, смотрелось все крайне эффектно, покои Валиссы в чем-то напоминало, — но жить в такой обстановке я бы не смог. Красиво, пафосно и неуютно в высшей степени.

Впрочем, первый этаж (или второй — поди знай, ведь "цокольный", в ашшорской архитектуре отводившийся под склады, погреба и каморки для слуг, надземною своей частью в этом доме превосходил человеческий рост), как я быстро выяснил, носил в обиталище Вартугена сугубо парадную роль, где просители и контрагенты впечатлялись да проникались, а вот второй этаж, куда мы поднялись по мраморной лестнице, оказался вполне себе уютным, жилым, без всей этой показной богатости. Даже ковры на полу имели легкие следы потертости.