Царь-дедушка - [27]

— Значит нам просто нужно новое сословие. — пожал плечами я.

Командир Блистательных удивленно воззрился на меня, но обошелся без немедленных возражений.

— Вот скажи мне, чьи дети под твоей рукой служат? Сыновья витязей и князей, потомственные воины, верно?

— Ну-у-у…, — Латмур чуть потупился. — Один — сын разбойника, государь. Но остальные — да! Дети благородных и славных отцов.

— И во всей Ашшории верно так?, — уточнил я. — Стезю воителя себе избирают те, чьи отцы тоже придерживались ее?

— Полагаю, что так оно и есть. — осторожно кивнул Железная Рука. — Людям вообще свойственно следовать по стопам родителей, да и нужно оружие и броню иметь, пусть хотя бы и отцовские, а это очень дорого.

— Хочешь сказать, — я откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, — что в городах, среди купцов и мастеровых так уж мало найдется людей, которые способны купить себе саблю, кольчугу и шлем?

— Смотря какие, конечно, ваше величество… Но, думаю что таких горожан сыщется немало.

— И отчего же младшие сыновья городских богатеев так не любят становиться витязями, а все больше норовят в жрецы да философы подаваться, что, кстати, несколько менее почетно? Ведь никакого запрета на то нет — будь ты хоть крестьянин, хоть сын владетельного, дорогу в воинское сословие открывают конь, оружие и доспех, но вовсе не заслуги предков, как это бывает у многих соседних с нами народов. Может, горожане попросту трусливы?

— Нет, повелитель, храбрость и трусость тут не при чем. — капитан отрицательно помотал головой. — Дело в том, что одного обладания саблей или мечем мало — надобно уметь ими пользоваться.

— А разве никто из горожан оружием владеть не учится? Да вот хотя бы и в школах телесников.

— Учатся, как не учиться? Купцы, приказчики, даже те из их слуг, что хозяев с караванами сопровождают — если нападут разбойники, то драться надо всем, а не надеяться на то, что охрана с жульем сама управится. Только… умения поставить пару блоков или ткнуть копьем мало для витязя, повелитель. Потребно уметь держать строй, как пеший, так и конный, да и просто рубиться верхами, а не отмахиваться с телеги топором. А городские жители, они верхами не очень. Ездить еще куда ни шло, а вот в бой, это долго учиться надо. Когда и где горожанам этим заниматься? Не спорю, бывают и такие, что могут…

— Но в основном — не умеют. — удовлетворенно кивнул я.

— В большинстве своем — да. Не умеют, государь. — согласился командир Блистательных.

— И тут мы с тобой, князь, возвращаемся к вопросу с пехотой. — я облокотился локтями на стол и постарался глядеть на Латмура как можно умильнее.

Железная Рука призадумался на минуту, энергично потер подбородок, ероша бороду,а затем пристально глянул на меня.

— Слабость зажиточных горожан в том, что они скверные наездники…, — неторопливо и раздумчиво произнес он. — Вы считаете, что их слабость возможно обратить в силу?

— Можно. — кивнул я. — Но только в том случае, если они сами этого захотят. Вернее, если заставить их этого захотеть. Тогда у нас будет немного действительно хорошей пехоты.

— И как ваше величество намерены этого добиться?, — поинтересовался капитан.

— Хитростью, разумеется. И игрой на струнах чужого тщеславия.

— Солнце завещал нам, что тщеславие есть грех. — Латмур иронично изогнул бровь и усмехнулся себе в усы.

— О, да. Это мой любимый грех. — я вернул ему усмешку. — Благодаря ему людей можно направить туда, куда тебе угодно. Ну а поскольку я человек духовный, где-то даже просветленный, пожалуй, то — можешь мне верить, — пойдут они вовсе не в дурную сторону. Вот скажи мне, князь, кем в нашем славном государстве быть почетнее: витязем или лавочником-торгашом?

— Ну это, конечно, смотря каким торгашом, государь, и каким витязем. — Железная Рука пожал плечами. — Вот, помянутый давеча вами Вартуген Пузо — таких людей мало, ему от людей почет поболее будет, чем даже десятнику Блистательных. Полста неудельных витязей у него под рукой ходит, да и пешую охрану кораблям да караванам он нанимает.

Пятьдесят витязей, пусть даже их вооружения и умений едва хватило, дабы пролезть во всадническое сословие Ашшории (но оказалось недостаточно, чтобы поступить на службу в войско или чью-то дружину), это довольно серьезно.

— А вот если, положим, гончар или мясник какой, то тем до любого царского витязя как до Солнца. Хотя, даже самый богатый купец служилому витязю, а уж князю и паче того, и даже дружиннику владетельного дорогу всегда и везде обязан уступать, например, и места в храме у купчин не столь почетные…

— Верно, очень Вартугена это раздражает?, — хмыкнул я.

— Меня бы, полагаю, раздражало. — не стал кривить душой капитан.

— А будь у него возможность, не отрываясь от торговли, возвысится до витязя, воспользовался бы он такой возможностью? Да и не только он, а любой богатей упустил бы такой шанс?

— Полагаю что нет. — Латмур снова пожал плечами. — Только не вижу каким образом, не вступая в службу, пусть даже не воинскую, но чиновничью, он сего достигнуть сможет.

— А я вот вижу. Если издать указ о формировании пешего отряда Блистательных, с тем, что каждый в него вступивший числился бы в витязях, отслужив два года получал бы этот статус пожизненно, а после трех лет, чтобы и отца его витязем считали… Как мыслишь, капитан, наберем мы пару сотен бойцов? Таких, чтобы оружием и доспехами ни одному скарпийскому фалангиту не уступали?