Бюст на родине героя - [61]

— А что же ты ничего нам не расскажешь? — обращалась ко мне незамужняя девчоночка. — Тоже ведь в Америке был, тоже, наверное, кое-что посмотрел.

— Да, да, пожалуйста, — поддержал ее Май Игоревич, — расскажите о ваших впечатлениях, о встречах…

— О каких еще встречах? Кто вас на сей раз интересует? — грубо огрызнулся я.

— Ну что ты сегодня такой бука? — укоризненно сказала Нелли. — Все просят тебя, всем интересно послушать, а ты заставляешь себя упрашивать.

Я угрюмо молчал.

— Они сегодня не в настроении, — изрекла Нелли тоном мамаши, чадо которой, общепризнанный вундеркинд, отказывается прочесть взрослым стишок.

— А я, господа, думаю, что наш уважаемый мэтр вовсе не должен нам ничего рассказывать, — вмешался Вячеслав Харитонович, и тон у него был спокойный и доброжелательный. — Уверен, свои наблюдения, впечатления, мысли публициста он сберегает для будущих публикаций и не хочет…

— Метать бисер перед свиньями, — вставил Стас и смешно хрюкнул. Довольный, сытый, лоснящийся, с маленькими хитрыми глазками, он и впрямь походил сейчас на элитного борова.

— Да, не хочет растрачивать впустую, — продолжал Вячеслав Харитонович. — Я вот человек отнюдь не пишущий, но прекрасно вас понимаю. — Он мягко улыбнулся мне, и я внезапно ощутил нечто вроде благодарности.

— Вы совершенно правы, Вячеслав Харитонович, можно, я буду называть вас Славой? Спасибо, — затараторила Нелли. Знакомая тактика, подумал я. Не осрамись, друг Слава, тебе, похоже, предстоит сегодня весьма ответственная, хотя и приятная, работа. — Но мы еще должны выпить с вами на брудершафт, да? Так о чем я? Он всегда так: молчит себе, молчит, а потом — раз и… У него, как у фокусника в рукаве, всегда есть какая-нибудь история. Вот сейчас — эти скелеты. Просто уму непостижимо…

— Скелеты? — испуганно переспросила до сих пор не участвовавшая в общей беседе жена сценариста.

— Скелеты, милая, самые натуральные скелеты, — радостно подтвердила Нелли. — Представляешь себе, их со Стасиком приятель, не помню, кажется, друг детства, эмигрировал в Америку, чтобы продавать там наши русские кости.

Нелли понравилась собственная шутка, и она засмеялась, оглядывая своих гостей.

— Если не ошибаюсь, я тоже что-то слышал об этом. Кто-то мне в Нью-Йорке рассказывал, — заметил Вячеслав Харитонович.

— Ну вот, я же не выдумала, — сказала Нелли. — В общем, сенсационная история. Мы со Стасиком готовим часовой сюжет. — Ого, уже часовой, подумал я. — Кстати, тебе надо поторопиться со сценарием. — Она обернулась ко мне, и на ее лице появилась деловитая служебная мина.

Я неопределенно кивнул и опрокинул очередную рюмку.

— Ну, со сценарием я вам могу подсобить, — с наигранным равнодушием сказал сценарист, цепляя вилкой шпротину.

— Ты помнишь анекдот про слона? — отвечал ему Стас. — Съест ли слон центнер бананов? Съесть-то съест, да кто ему даст. Так что насчет сценария не беспокойся, отдыхай. И вообще, друзья мои, хватит об этом, до поры до времени я тему закрываю. Впредь до особого распоряжения ставлю на скелеты гриф дээспэ, для тех, кто забыл о главлите, — это означает не «древесностружечная плита», а «для служебного пользования». Понятно? Допуск к документам и материалам только у троих: у меня, у Нелечки и, само собой, у него. — Стас многозначительно кивнул в мою сторону. — Разглашение государственной тайны карается немедленным выдергиванием ног откуда они растут. Ясно?

Почувствовав, должно быть, что шутки Стаса на самом деле не такие уж и шутки, все замолчали. Молодчина, подумал я, если бы не заткнул эту дурищу, она бы все и выложила. Впрочем, что она могла выложить, что ей известно? Да ничего. И сам Стас пока что знает немного. Не рассказывал я ему о скелете в шкафу у Натана, о бронзовом бюсте, которым мой новый друг и благодетель хочет украсить свой манхэттенский цех, о своей предполагаемой командировке в Энск за его счет. Счел маловажным и неинтересным? Утаил от друзей? Приберег для следующего рассказа?

— Простите, а вы в Энск больше не собираетесь?

Услышав этот вопрос, я вздрогнул и резко повернулся к задавшему его Вячеславу Харитоновичу. Вот оно! Кончили ходить вокруг да около. Пошли напрямую, в лоб.

— В Энск? Почему вы спрашиваете об Энске?

— То есть как — почему? Мы в свое время зачитывались вашими энскими репортажами и очерками.

— Кто это «мы»? Лубянка?

— Да бросьте вы, Бога ради! Что вы все Лубянка да Лубянка! Я к органам никакого отношения не имею и не имел. До недавнего времени работал в министерстве, в сырьевом главке у Вартаняна.

Верно, ничего не путает: был такой главк, и возглавлял его старик Вартанян.

— И что же вы от Вартаняна ушли?

— От него я никогда бы не ушел. В позапрошлом году похоронили Гамлета Арменаковича, вечная ему память. Замечательный был человек!

Ай-ай-ай! А я ничего не знал. Выходит, нет больше старика Гамлета, с его знаменитым на все министерство «пить или не пить — нет такого вопроса!». Любил выдержанные коньяки своей исторической родины и щедро угощал ими всех, кого ценил, кого любил. Мне последний раз поднес стопку «Наири» в недоброй памяти оголтело антиалкогольном восемьдесят пятом. Не запирая кабинета поднес, при всех — не побоялся. Мало было таких, кто не боялся. Ладно, не с этим же хлыщом мне поминать Вартаняна…