Быть жертвой. Природа сексуального насилия - [20]

При обследовании в Институте им. В.П. Сербского во время беседы волновался, просил разобраться в его состоянии и избавить его от болезни. Многословно, обстоятельно рассказывал о своих сексуальных переживаниях. Описывал состояния, когда ночью чувствовал, как какая-то сила тянула его к незнакомому месту, где якобы должна была пройти женщина. Такие эпизоды сопровождались внутренней борьбой, когда «один голос говорил идти и встретить женщину, а другой – останавливал, напоминая об ответственности». Встречая красивую женщину на улице, якобы иногда на мгновение «терял сознание», а затем мог подолгу идти за ней следом, «как привязанный». По его словам, неоднократно задерживался милицией за «приставание» к незнакомым женщинам на улице. Отмечал, что в последнее время его преследовала навязчивая мысль и желание совершить с женщиной куннилингус (возбуждение половых женских органов ртом). Был уверен в неестественности этого желания, считал его «извращенным», признаком происходящего «внутреннего разложения». Указывал также на необычность некоторых ощущений перед совершением изнасилований, которые сравнивал с состоянием пробуждения, когда «пытаешься вспомнить сон», терял ощущение реальности. Тут же говорил, что такие состояния не всегда сопровождали возникновение желания, после реализации которого постоянно испытывал чувство стыда и раскаяния.

Несмотря на кажущееся подтверждение идеи о гипермаскулинной модели садизма, данная концепция представляется все более сомнительной в свете целого ряда исследований, указывающих на недостаток у садистов именно маскулинных (мужских) характеристик, причем на всех уровнях личности – от самосознания до поведения. Одним из первых на это обратил внимание Р. Бриттейн[7], который подчеркнул «женоподобный оттенок» личности сексуальных убийц. П. Фольк и его соавторы[8] считают изнеженность одной из характерных черт личности насильников, которые в социальной среде занимают подчиненное положение. По их мнению, для них свойственно постоянное ощущение собственной неполноценности, что порождает полоролевую фрустрацию, т. е. нарушение возможности исполнения сексуальной роли. Элементы же садизма в их действиях осуществляются в целях самоутверждения в мужской половой роли. И, наконец, наиболее определенно высказались Р. Ланжевин с соавторами[9], указавшие на характерное для большинства садистов нарушение половой идентичности, проявляющееся в половой индифферентности (неопределенности) или фемининных («женских») тенденциях. В некоторых же случаях наблюдается истинная фемининная ориентация, сходная с таковой у транссексуалов, т. е. у лиц с женским половым самосознанием.

Одним из примеров яркого сочетания трансформации полоролевого и садистического поведения является Федор Басманов, придворный палач и любимец Ивана Грозного, с которым он находился в интимной связи. Историки описывают его склонность к косметике, а Алексей Константинович Толстой в «Князе Серебряном», описывая встречу героя с Басмановым, приводит бахвальство последнего своими «собольими бровями», «шелковыми волосами» и «девичьими руками», не отрицающего свои пляски в женском летнике перед царем и тут же предлагающего различные жестокие забавы.

Это лишний раз свидетельствует о том, что основой любой парафилии, в том числе садизма, является патология тех функций, которые связаны с половыми различиями, т. е. с половым диморфизмом.

Используемые при описании любых проявлений сексуальности и напрямую связанные с садизмом и мазохизмом категории активности-пассивности, маскулинности-фемининности являются в определенной степени синонимами и производными от полового диморфизма в целом. Отличаются эти категории лишь тем, что характеризуют различные сферы и структуры личности.

Идея полового диморфизма была угадана З. Фрейдом и получила развитие в концепции врожденной бисексуальности, т. е. изначальном сосуществовании элементов женского и мужского, которая постулирует ее в качестве одного из главенствующих факторов, от которого зависит формирование не только нормальных, но и извращенных форм сексуальности. Бисексуальность при этом является не только одной из составляющих личности, но и определяет ее врожденные (конституциональные) особенности. Кроме того, он считал, что при неполноценности защитных реакций (например, реакции вытеснения) эти же конституциональные признаки могут проявляться и как симптомы какого-либо заболевания. Бисексуальная природа человека отражается на всех этапах онтогенеза, в каждом из которых сочетаются противоречивые пассивные и активные тенденции.

З. Фрейд, изучая клинику неврозов, пришел к выводу, что становление зрелой сексуальности происходит в несколько этапов.

В детской сексуальной жизни он выделил «зачатки организации сексуальных компонентов влечений». По его мнению, временем расцвета детской сексуальности является период от 2 до 5 лет. В это время генитальные зоны еще не приобрели своего значения, и поэтому этот период был назван прегенитальным. Первоначально преобладает оральная эротика: сексуальная деятельность не отделяется от принятия пищи, а цель влечения состоит в поглощении объекта. В первые 1,5 года жизни ребенка объектами фиксации либидо (полового влечения) являются процессы сосания и грызения, а эрогенными зонами – рот, губы, язык, щеки и органы обоняния. Агрессивные тенденции, которые проявляются на данном этапе, называются оральными и выражаются в грызении, кусании и крике ребенка. Садистические влечения заключаются в поедании пищи (таким образом происходит уничтожение внешнего объекта влечения). Согласно Фрейду, остаток этой фазы можно видеть в сосании, при которой сексуальная деятельность, отделенная от питания, отказалась от постороннего объекта ради объекта на собственном теле.