Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки - [39]

Но я веду разговоры о патриархате. И я веду их с геями. В 18 лет я выяснила то, что поколения женщин знали уже давным-давно: естественный союзник женщины – это мужчина-гей. Потому что он тоже в числе проигравших.

– Ты думаешь, что они не заметят, что ты женщина? – говорит Чарли.

Мы сидим в задрипанном кафе и едим спагетти болоньезе. Я теперь живу в Лондоне – стою в очереди, ожидая своего 18-летия, в первый час которого я могу легально превысить счет и снять деньги. У меня есть дом в Камдене, где я самый неорганизованный в мире арендатор: телефон регулярно отключают, и люди оставляют для меня сообщения в соседнем пабе, зато я очень общительна. Я оставляю зажженную свечу на верхней части телевизора, и она прожигает поверхность прямо до кинескопа. Не так уж это и важно. Электричество тоже отключено. Я месяцами не смотрю телевизор.

Каждый ланч в этом кафе с заказом спагетти болоньезе за 3,75 фунта по-прежнему воспринимается мной как вершина совершенства и настоящей взрослости. Посмотрите на меня! Еда в ресторанах и кафе! Иностранныеблюда! С гомосексуалистом!

– Потому что они всегда это делают, ты знаешь, – говорит Чарли. – Они сразу замечают, что ты женщина. Раньше я тоже думал, что они не замечают, что я гей. Но они замечают.

– Не то чтобы в этом есть что-нибудь ужасно неправильное, – говорю я, почти извиняющимся тоном. – Я имею в виду, что они не запрут меня в кладовке, чтобы потом изнасиловать или еще что-нибудь. Это просто…

Я вздыхаю.

– Это просто… ох, все, что я говорю, кажется немного странным и неправильным, – продолжаю я. – Я ненормальная. Да, использую это слово. Заткнись.

Я все еще страдаю из-за разговора, который состоялся сегодня в Melody Maker. Мы обсуждали новое большое явление – Riot Grrrl – радикальное панк-феминистское движение, участники которого отказываются разговаривать с прессой, распространяют собственные журналы, игнорируют мальчиков, прыгающих на танцполе перед сценой, и пишут каракулями революционные лозунги на теле, используя помаду и фломастер.

Я отмечаю, что, на мой взгляд, Riot Grrrl стоит давать интервью массовой прессе, поскольку те девушки, которые действительно нуждаютсяв пропаганде радикального феминизма – из небогатых семей, слушающие популярные радиостанции, – вряд ли наткнутся на ксерокопии собственных журналов Riot Grrrl, которые раздаются на концерте альтернативной музыки. Любая революция нуждается в том, чтобы донести информацию о ее сути до максимально большого числа людей.

В середине этой речи меня зовет вниз мужчина-редактор, который наотрез отклоняет все, что я говорю, и завершает свой спор заявлением: «Вы не знаете, каково быть толстой девицей-подростком, которую на улице обзывают всякие кретины».

В тот момент я былатолстой девочкой-подростком, которую кретины обзывали на улице. Я замолчала, удивляясь, что мне читает лекцию по молодежному радикальному феминистскому движению белый мужчина средних лет и традиционной ориентации.

– Это как будто он думает, что он всепонимает лучше меня, – рассказываю я Чарли, снова начиная возмущаться. – У меня моча закипела от злости – моча, из-за которой, кстати, на любом концерте я стою в очереди в два раза дольше, чем он.

– О, у меня это происходит все время, – весело говорит Чарли. – В основном это разговоры о том, как трудно быть геем, которые ведет мужчина обычной ориентации. Проблема в том, что люди традиционной ориентации многое о нас не знают, не так ли?

– Мы очень загадочны, – соглашаюсь я с набитым ртом. – Я имею в виду все те фильмы, книги или ТВ-шоу о женщинах и геях, которые придумывают гетеросексуальные мужчины.

– У каждого гея, которого я там вижу, есть бывший любовник, умирающий от СПИДа. Я начал думать, что должен завести бойфренда со СПИДом – просто чтобы соответствовать представлениям общества о геях, – продолжает Чарли.

– Ага, и все женщины, всегда очень-очень «хорошие» и разумные, продолжают подвергать мужчин с их сумасшедшими мальчишескими идеями проверке, – говорю я печально. – И они никогда не бывают забавными. Почему я не могу увидеть на экране забавную и эксцентричную даму?

–  Еврейскиеженщины в кино и книгах бывают эксцентричными, – указывает Чарли. – Но они также должны быть одинокими невротичками.

– Может быть, мне нужно перейти в иудаизм, – говорю я мрачно. – Я пойду в синагогу и получу одну из этих свечей, а ты отправишься в клуб для еврейских знакомств и выберешь друга. Тогда мы будем правильными.

– Тем не менее у нас все хорошо по сравнению с лесбиянками, – говорит Чарли, беря счет.

Когда я бросаю сигареты в сумку, меня посещает простая мысль. Я знаю, что мне делать дальше: мне нужен бойфренд. Он сделает все лучше.

Глава 8 Я влюблена!

Прошел год, и я влюблена. Он тот самый. Впрочем, я и предыдущего считала тем самым, и того, кто был до него, тоже. Честно говоря, я так отчаянно хочу быть влюбленной, что любой из трех миллионов мог оказаться тем самым.

Но нет – этот, нынешний, безусловно,тот самый. Тот самый, единственный. Март, Хэмпстед, мы идем по серому, в колорите Моне, тротуару, держась за руки, и я влюблена. Правда, чувствую я себя ужасно, да и он полный болван, но я влюблена. Наконец-то! Единственной силой воли. У меня есть он, и он мой.