Быть войне! Русы против гуннов - [12]

Старик и без вопроса перечисляет, кивает в беспокойную темноту.

– Это духи леса, лешие там всякие, окоемы, прокуды, лизуны… Мгновение!

Старец вновь что-то ищет в бездонных карманах.

– Куда же я ее? Ага! Вот она…

Кродо протягивает руку венеду, на ладони деревянная дудочка. – Это жалейка. Я им сыграю – они и утихнут.

Воздух содрогнулся, пошел волнами. Чарующая мелодия бьет фонтаном, струится, будто прохладный ручей в выжженной солнцем степи. Звуки на мгновение зависают в воздухе, потом сбиваются вместе, ярым вихрем проносятся по опушке, заставляют дышать чаще, а сердце биться сильнее.

Йошт с интересом рассматривает жалейку, маленькие пальчики старичка проворно бегают по дырочкам. Человек так не сможет, старик не врет, точно – бог!

Поначалу робко, потом с каждым шагом смелее на полянку вышли три девушки, подходят к костру. Языки пламени пляшут на голых телах, у всех золотистые волосы безудержным водопадом ниспадают до дразнящих формами бедер.

Молодки звонко смеются, кружатся в танце. Йошт раскрыл рот от удивления.

– Кто… кто это, дядя Кродо? – Венед дергает за рукав старца, трясущейся от страха рукой указывает на танцующих возле костра девушек.

Жалейка умолкла.

– Ночницы, – спокойно поясняет старец, с любопытством рассматривает молодух. Те игриво хихикают, кружатся, ослепительные локоны взлетают высоко вверх, оставляя тело неприкрытым. – Вот проказницы!

– Но… ночницы? – Йошт нервно сглотнул, от лица отхлынула кровь. – Но они же…

– Неужели страшные? – опередил вопрос Кродо, косится на рыжеволосого карпенца, у того губы от страха белее мела, а сам трясется мелкой дрожью. – Вон они какие – лепота! А ты боишься.

– Их… их все… все боятся, – с трудом выдавил Йошт, от ужаса зуб на зуб не попадает. – Обереги супротив них делают, заговоры творят…

Старик звонко рассмеялся.

– А чего их бояться? Они – создания мирные, ну почти мирные… Про них много чего рассказывают, в основном вымысел – зла понапрасну не творят. Главное – сильно не злить, в гневе ох как страшны!..

– А что они делают здесь?

– Как что? Разве не видишь – танцуют. Молодая луна – их время, они всегда под ней танцуют, выходят кто из леса, кто из речки или озера. Веселятся.

Существа тихонько перешептываются, посмеиваются, хороводят вокруг костра. Кродо улыбается, кивает в ритм танца.

– А вы давно… умеете? – робко спрашивает Йошт, ночницы почему-то вскрикнули, загудели.

– Умеете? Что именно? – не понял вопроса бог. Йошт кивнул в сторону жалейки. – Ах вот ты про что! Уже и не помню… может быть и давно?..

– А учиться долго?

– Хочешь играть? Лепо, лепо… Это не трудно.

– А вы покажите как? – с надеждой спросил Йошт, но тут же осекся – молодухи перестали кружиться, шипят по-змеиному, лица почернели, глаза злобные, сверлят венеда.

– Чего это они, – бормочет он испуганно, отодвигается подальше, жмется к богу.

– Дурят! – отмахнулся Кродо. – Ты ко мне на «вы», а им чудится.

Йошт недоуменно смотрит на него.

– «Вы» это как Вый, – продолжает бог, вновь послышалось шипение, клацнули зубы, Кродо вскрикнул. – Ну-ка цыц!

– Это который… из пекельного царства?

– Он самый. Он же Вий, а им мерещится, что ты к нему обращаешься, призываешь, что вообще-то недалеко от истины… Лучше на «ты», Йошт. С богами старайся и всегда только на «ты», иначе не поймут.

– А как же… уважение?

– При чем тут?

– Когда на в… – Йошт недоговорил, боязливо косится на ночниц, те – будто мысли читают – замерли. – Ну когда так говоришь, вроде обращаешься с уважением.

– Чепуха! – отмахнулся Кродо. – Выкают обычно врагу, и то самому непримиримому, когда точно знаешь – не будет мира меж вами. Один молодчик говорил: «Хочу на Вы идти!» Все понятно, иду, значится, ворога крушить. – Бог вдруг задумался, играет бровями. – И где я такое слышал? Аааа! Слова-то эти еще не говорили. Точно! Ну, значит, скажут еще…

– Простите… Прости, я ненарочно.

– Да ладно! Чего по незнанию не творим.

Бог хмыкнул, загадочно улыбнулся. Взял дудочку, приложил к губам, и вновь течет сладкая уху мелодия.

Перед взором раскинулось песчаное море, крупинки, как самоцветы, блестят на свету, переливаются разными огнями. Всюду песок, по нему бредут навстречу раскаленному солнцу чудо-животные – горбатые лошади, на них гордо восседают люди, лица обмотаны тряпками, лишь глаза хищно блестят, в руках копья, кривые мечи. А вдали, у самого виднокрая, сквозь раскаленный воздух проступает высоченный терем из камня, огороженный высокой каменной стеной, люди ходят наверху.

– Заморские страны видел? – Кродо весело теребит венеда за плечо. Видение растворяется как мираж. – Горы из песка, горбатых лошадей…

– Я думал это преисподняя, – пожимает плечами венед. – Кругом же один песок! А такие и вправду существуют?

– Горбатые лошади аль мир песчаный?

– Страны заморские, где один песок.

– Конечно! На моих глазах варганились. Кони-горбуны – моих рук дело! – Кродо чуть помолчал, потом добавляет: – В таких рощах, как эта, все видения правда, а сны вещие.

– А все, что здесь вижу, – тоже настоящее?

– А то как же! И еда, и песик мой, и роща, и ночницы… Правда нас все реже можно увидеть.

– Почему?

– А знаешь, чего даже всемогущие и грозные боги боле всего боятся? – вопросом на вопрос ответил бог.