Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы - [70]
Через несколько времени дружка и сваха ведут молодых в клеть, которая бывает заперта; там, на постели молодых, лежат супруги, известные по своей согласной жизни, для того, чтобы обогреть ее своей любовью. Пришедшие с новобрачными стучат в дверь; находящиеся там отворяют и приветствуют их. Здесь подносят молодым вино, сажают за накрытый стол, кормят и поят пивом; наконец, уложив их, запирают за ними дверь. Иногда вводят молодую прямо в клеть, в которой ожидает ее молодой, но больше вводят молодых вместе. По уводе новобрачных угощают в избе поезжан и гостей горячим столом (пиром). Дружка выходит тогда часто из-за стола, прислушивается под дверьми: не проснулись ли молодые? Когда проснутся, тогда он посылает дитя будить новобрачную, которое говорит ей: «Вставай, невестка! Ребенок плачет, корова ревет, овцы блеют — корма у них нет». Потом дружка и сваха, подняв новобрачных, вводят в избу. Иногда дружка, вбежав в избу, хватает горшок и бьет его об землю — в знак непорочности молодой. Тогда гости соскакивают с места и начинают бить от радости, что им попадется, и кричат также от радости. Этим воздается честь молодым и родным жениха. Введенные молодые падают сначала родителям в ноги, а после целуются с ними. Дружка и посаженые родители или полдружье, двое из родственников и сваха, отправляются к родителям молодой. Войдя в избу, они все говорят: «Здорово, сватушка и свахонька! Можете ль вы здорово?» Те отвечают: «Слава Богу, сватушка! Садитесь, милости просим; садитесь у нас, родимые». Они садятся, их угощают, приговаривая: «Покушайте, сватушки, покушайте, гостенечки дорогие». Между тем пришедшие начинают бить горшки — этим воздается честь родителям, которые от радости сами увеличивают битье. Угощенные ими благодарят за хлеб-соль. Дружка говорит: «Сватушка! Милости просим со своими родными на пир, на веселье, к нам в гарны». Они отвечают: «Хорошо, сватушка, будем, готовьтесь вы, а мы придем». В то время отец невесты посылает собирать своих родных. Когда сойдутся все, тогда садятся за стол; им подносят по чарке вина; после они берут шапки, встают и вновь садятся; тут крестятся, потом встают, молятся и все идут в дом свата, т. е. отца молодого. Дорогой поют голосовые песни[138], какие придут на ум. При входе их на двор встречают гостей гарных родные и молодые. На столах давно уже закуска, пиво и водка. Гарные, входя в избу, здороваются и целуются, говоря: «Здорово, сватушка! Как можете? Живете ли здорово?» Им отвечают: «Слава Богу, сватушка! Здоровы и живы, пока Господь терпит по грехам нашим, и вашими святыми молитвами. Садитесь-ка у нас, сватушки». Коренного свата (отца невесты) сажают на первом месте, подле него сваху, возле них крестных родителей невесты. Когда все усадятся, тогда дружка распоряжается на переднем столе, а полдружье на заднем. Дружка наливает стакан вина и подносить прежде всех молодым, коих заставляют почека-ниться (почокаться). Они исполняют общее требование, кланяются гостям и выпивают. После них дружка подносит родителям жениха и невесты, а потом всем гостям. Каждый из них встает с места и поздравляет молодых с бракосочетанием, произнося: «Здравствуйте, с законным браком! Дай Бог вам жити во здравии и во спасении многие лета!» По выпитии за здоровье новобрачных молодые уходят в свою комнату. Тогда начинается попойка, и пьют до того, что всем море по колено. Тут возобновляют заздравное питье сначала за здоровье молодых, потом сватов, свах, родственников и, наконец, за каждого из гостей. Начиная пить, провозглашают: «Здравствуй, сватушка и свахонька! Дай нам Господи жить, да хлеб-соль водить». На такое приветствие отвечают: «Извольте кушать во славу Божию». Дружка дотоле не принимает стакана, пока каждый не выпьет досуха, и в доказательство, что не осталось ни одной капли, всякий должен покатить стакан по столу. Во время здравствований стряпухи собирают на стол. Они расставляют посуду, кладут ложки и хлеб. Дружка кроить хлеб, и когда разложит куски всем гостям, тогда он кричит на стряпух: «Стряпушки-поварушки! Что есть в печи — на стол мечи; чего нет — побожись! — Стряпухи начинают немедленно подавать кушанья, которые зависят от состояния, но по большей части подают следующие в этом порядке: 1. холодное с бараниной, 2. щи с говядиной, 3. лапшу со свининой, 4. похлебку с курицей, 5. пашкет[139], 6. часть баранины жареной, 7. часть свинины жареной, 8. лапшенник, 9. пшенник, 10. пышашник[140], 11. из жарких: поросенок, 12. индейка, 13. утка, 14. гусь; потом ставят свиную голову, которую обряжают[141] красными лентами. Обряженую голову ставят на одном переднем столе, а на прочих без украшений. В конце всех кушаний подают курник[142]; этими оканчивается гарный стол. При перемене каждого кушанья дружка кричит: «Стряпушка-поварушка! Шевелись, не ленись, поворачивайся! Что есть в печи — на столе мечи; чего нет — побожись». При подавании головы дружка произносит: «Ну-ка, сватушка, выпьем по чарке винца для свиного рыльца». Он наливает каждому по стакану водки и разносить. Мать молодого, выходя к гостям во время обеда, приговаривает: «Кушайте, сватушка! Кушайте, свахонька! Покушайте, мои родимые!» Ей отвечают: «Весьма довольны, свахонька, вашим хлебом-солью». При подавании курника все поднимаются из-за стола, молятся Богу и благодарят: «Спасибо, сватушка и свахонька, за хлеб, за соль, и за ваше угощение». Они отвечают: «Лишь уклонялись
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.