Быть русским в России - [15]

Помню, в середине 1970-х у нас на поэтическом семинаре обсуждали какого-то автора, прочитавшего жалостные стихи про колхозника, что забрёл в ГУМ и увидел в витрине шубу, стоившую тысячу рублей. И вот этот бедно одетый человек с мозолистыми руками просто остолбенел, не понимая, кто же покупает тулупы из цигейки за такие неслыханные деньги! Руководитель нашего семинара Вадим Витальевич Сикорский похвалил стихи за эмоциональность, поругал за плохие рифмы и заметил, что теперь в деревнях появились оборотистые хозяева, которые могут спокойно купить и запихнуть в суму перемётную пару таких шубеек. От себя добавлю: в детстве я ездил с дедом и бабушкой летом на Верхнюю Волгу в деревню Селищи неподалёку от Белого Городка. В памяти осталось, что жили колхозники очень скромно, хотя на работу вставали с петухами. Но когда лет через пятнадцать лет, в середине 1970-х, я приехал в деревню моего детства на рыбалку с друзьями, то обнаружил едва ли не в каждом дворе мотоцикл, реже – автомобиль.

В 1990 году всё-таки была создана Компартия РСФСР, правда, без собственных программы и устава. Она честно попыталась противостоять разрушителям страны, но, во-первых, процесс зашёл слишком далеко. А во-вторых, долгожданная КП РСФСР во главе с Иваном Полозковым выглядела на политическом поле как Медвежьегорский народный театр на сцене МХАТа: ни опыта, ни традиций, ни кадров, ни обаяния…

Я в ту пору был молодым активным писателем, понимавшим, что гибельному курсу Горбачёва нужно активно противодействовать, но мне даже в голову не пришла мысль, прижав к груди партбилет, встать под знамёна КП РСФСР. Какая-то она была, прости господи, стоеросовая.

Но даже этот неумелый шажок русских к обозначению своих политических прав, своего места в уже не дружной семье народов вызвал бешенство, поднялся визг о якобы «возрождении русского фашизма». Журналисты, которые поощряли парад национальных фронтов в республиках агонизировавшего СССР, буквально зверели, если кто-то произносил в эфире само слово «русский». «Это же прилагательное, – кривились они. – А настоящий народ – существительное!» Но это ещё полбеды. Спецслужбы, тайно поощряя национальные «фронты», всячески препятствовали самоорганизации и сплочению русского населения в союзных и автономных республиках. Ну, не любили в КГБ «русистов», и это потом роковым образом сказалось на судьбе страны, ведь если бы, например, против «саюдисов» вышли «светло-яры»… Но не будем о грустном!.

Помнится, все горячо обсуждали тогда утку, запущенную Собчаком, о зверствах спецназа, якобы рубившего свободолюбивых грузин на площади в Тбилиси сапёрными лопатками. Мы сидели в молодёжной газете и выпивали с моим старшим другом поэтом Александром Ароновым. Он никак не мог успокоиться: «Нет, Юр, ты подумай: лопатами! За что? За желание независимости! Да как же можно! Живых-то людей! Давай выпьем стоя!» Выпили. «А если на Красную площадь выйдут «русские фашисты»? – лукаво спросил я. – Их-то можно сапёрными лопатками?» «Их? Ни в коем случае! Только огнемётами, а лучше – напалмом!» – был ответ. С тех пор мы никогда вместе не выпивали, да и вообще раззнакомились:

И с другом не будет драки,

Если у вас друга нет…

5. Сослагательное наклонение

Таким образом, на историческом переломе «старший брат» остался без лидеров (Хасбулатов, понятно, не в счёт), без действенных политических структур и организаций. Трагическая судьба перспективного Фронта национального спасения, который возглавлял Илья Константинов (я сам ходил на его митинги), ещё ждёт своего исследователя. Но из недавнего общения с этим ярким политиком переломной эпохи я вынес ощущение, что Народный фронт, пытавшийся противостоять развалу, был умело выведен из большой политической игры не без участия всё тех же спецслужб. Партийные же функционеры, русские по преимуществу, в смысле отстаивания интересов своего народа выглядели точно кастраты в женской бане.

А Ельцин проявил себя в Беловежской Пуще как обыкновенный аппаратный перестраховщик. Ему, «уральскому самородку», даже в голову не пришло озаботиться интересами России в новой СНГ-конфигурации и поставить вопрос о судьбе русских (не по крови, конечно, а по языку и менталитету) в отделяющихся республиках. Нельзя! Неудобно! Это же великодержавный шовинизм, а номенклатурных карьеристов пугали им ещё в колыбели районной партшколы. В самом деле, как можно было не обсудить в Пуще статус Крыма? Ведь украинская делегация, по воспоминаниям Кравчука, ради «незалежности» пошла бы на любые уступки. Как можно было не оговорить транспортный коридор из России в Калининград? Даже побитой Германии разрешили наземный и воздушный транзит. Наша артполк стоял на обочине Гамбургского шоссе, по нему из ФРГ в Западный Берлин неслись автомобили, а над нами кружили натовские «рамы» – так низко, что видно было улыбающееся лицо пилота в открытой кабине.

Как же так?..

Теперь-то понятно: Ельцин покупал власть в России ценой сдачи СССР, подталкивая союзные республики и даже автономии к разрыву с Центром. А как ещё понять дикий призыв: «Берите суверенитета сколько сможете!» Даже многие местные руководители колебались, понимая свою ответственность за разрушение единого экономического организма. Но предательство тех, кто с помощью зарубежных специалистов по цветным революциям захватил власть в Москве, обрекло СССР на катастрофический развал. А был ли у многонациональной страны шанс? Мне сразу ответят: «Если бы да кабы… У истории нет сослагательного наклонения!» У истории, как движения общества из прошлого в будущее, точно нет, а вот история, как наука, этими самыми «если бы да кабы» просто-таки обязана заниматься с утра до вечера. В этом её предназначение. Просчитывая и анализируя возможные, но не случившиеся по разным причинам варианты событий, мы осмысливаем исторический опыт, работаем над ошибками, предотвращаем рецидивы неверных управленческих ходов. Нам в многоплемённой России сегодня анализ причин и механизмов развала СССР необходим как прививка от смертельного мора.