Быть Руси под княгиней-христианкой - [157]

Всё было так, как вчерашней и позавчерашней ночью, когда великая княгиня отчего-то перестала ночевать в своей опочивальне, а вздумала, как в давние годы, засиживаться допоздна за чтением и беседами в горнице на башне-смотрильне и коротать там остатки ночи. Может, её новый бог ромеев Христос послал ей знак о надвигающихся событиях, и она из предосторожности сменила место ночлега, полагая, что в сиротливо приютившейся к великокняжескому терему башне-смотрильне она окажется в большей безопасности, нежели в своих покоях и даже опочивальне. Однако княгиня-вероотступница ошиблась — посланцы языческих богов настигнут её везде, дабы заставить отречься от чужого русичам Христа и возвратиться к прежней вере, ибо великая княгиня Руси не может быть христианка.

Десятский надел шлем, привлекая к себе внимание, шумно переступил с ноги на ногу и вышел из-за угла. Гридни стояли уже не перед лесенкой, а плечом к плечу на первой её ступеньке, острия их копий смотрели не вверх, а в направлении, где он только что топал сапогами.

— Стой! — громко прозвучало в тишине, едва десятский успел сделать к лестнице пару шагов.

   — Други, я хотел... — начал десятский, продолжая идти к лестнице и не делая никаких враждебных или подозрительных движений.

   — Стой! — повелительно раздалось снова, и жала обоих копий потянулись к его груди.

Десятский остановился. Он сам был гриднем и знал, что стоявшая против него охрана наверняка получила строжайший приказ не пускать в башню-смотрильню никого, и гридни исполнят его даже ценой собственной жизни. Однако приказ получил и он, десятский, и тоже намерен выполнить его ценой своей жизни, а чужие он попросту не собирается принимать в расчёт.

Десятский резко присел, пригнув голову, упал на колени. И услышал, как тотчас над ним просвистели стрелы. Подняв голову, он увидел, что один из гридней поражён стрелой из самострела в глаз, у второго её оперение торчит из горла. Из-за угла бежали три его сообщника, чтобы подхватить убитых прежде, чем те во всём снаряжении свалятся на лестницу, произведя неимоверный шум и грохот. Одно дело, когда в ночи звучит «Стой!» или «Кто идёт?», которые гридни часто бросают в темноту, где может примерещиться невесть что, и совсем другое, когда рядом с местопребыванием великой княгини грохаются на пол два тяжеленных, облачённых в воинские доспехи тела с копьями и щитами в руках.

Убитых удалось вовремя подхватить на руки и осторожно опустить на пол, через несколько мгновений они были спрятаны под лестницей, а вместо них на посту застыли два прибывших с десятским гридня. Наконец появились ещё два его сообщника с самострелами в руках и три женские фигуры в длинных чёрных накидках и низко надвинутых на лица капюшонах.

   — За мной! — шёпотом скомандовал десятский, обнажая меч и делая первый крадущийся шаг вверх по лестнице.

Сообщники с мечами наголо последовали за ним, тёмные женские фигуры замыкали шествие. Десятский знал, что великая княгиня в комнате одна — последний её посетитель священник Григорий покинул башню-смотрильню час назад, однако счёл благоразумным войти в покои с мечом. Ольга была витязиней и неплохо владела любым оружием, и оно могло находиться здесь, поэтому незваные гости могли столкнуться с вооружённым отпором.

Десятский миновал одну лестничную площадку, вторую, остановился перед плотно закрытой дверью в покои великой княгини. За ней не было слышно ни звука. Десятский подождал, пока двое сообщников уберут мечи и подготовят путы, и налёг плечом на дверь. Она легко подалась, широко распахнулась, но прежде чем десятский успел шагнуть внутрь комнаты, перед его глазами сверкнула сталь клинка и на голову обрушился страшный удар. Десятский уже не видел и не слышал, как из глубины горницы с нескольких самострелов сорвались стрелы и свалили на пол перед дверью пришедших с ним гридней-заговорщиков и двух женщин.

Единственная оставшаяся в живых женщина, подхватив руками низ накидки, стремглав бросилась вниз, но на первой же лестничной площадке, ещё минуту назад пустынной, стояли несколько дружинников с изготовленными к стрельбе самострелами. Один из них вскинул самострел навстречу бегущей женщине, выстрелил, и та рухнула на ступеньки со стрелой между глаз. А дружинники, держа самострелы на изготовку, стали осторожно спускаться к началу лестницы, где продолжали стоять на страже два уцелевших гридня-заговорщика...

Ольга медленно прошла вдоль лежащих в ряд на полу у лестницы восьми трупов гридней, на миг задержалась у трёх женских тел. Развернувшись, посмотрела на сотника великокняжеских гридней, молча следовавшего в шаге за ней.

   — Может, объяснишь, что происходит в моём тереме ночью? Отчего гридни устроили междоусобный бой на лестнице в башню-смотрильню? Откуда и как с ними оказались эти неведомые мне жёны? Почему я не могу обрести покой в собственном жилище? Разве не ты с гриднями обязан обеспечить мне его?

Сотник с виноватым видом отвёл глаза в сторону, глухо сказал:

   — Великая княгиня, я только что узнал о случившемся и пока ничего не могу тебе ответить. Дозволь мне вначале провести сыск, и уж потом...