Быстрая Молния - [66]

Солнце поднялось уже довольно высоко, и последние искры угасавшего сознания тускнели в подернутых смертельной пеленой глазах Быстрой Молнии, когда перед ним вдруг возникло странное видение. Он еще успел расслышать какие-то смутные звуки и затем погрузился в беспросветный мрак. А тем временем Гастон Руже, используя только что срубленный ствол молодой ели в качестве рычага, трудился как бешеный над толстой колодой, придавившей тело Быстрой Молнии. Два часа спустя он вернулся в хижину, неся на руках нечто тщательно закутанное в его собственную куртку.

Придя в себя, Быстрая Молния открыл глаза и сразу увидел множество чудес. Он был совершенно беспомощен. Он не владел ни единым мускулом, как если бы его разбил паралич. Гастон держал его сломанную лапу, аккуратно уложив ее на тщательно выструганную дощечку, а Жанна туго обматывала ее чистым полотняным бинтом. У Быстрой Молнии не хватило сил даже зарычать на них. А они беседовали с ним, и женщина, закончив перевязку, нежно погладила его голову теплой и мягкой ладонью. А потом он увидел маленькую Жаннет. Она стояла, глядя на него большими удивленными глазами, а на пороге застенчива переминались Трезор и Уопс, которых позвал Гастон. Раненого положили в углу на мягкую подстилку из сложенного вчетверо одеяла, и мужчина ушел, уводя с собой собак.

Быстрая Молния лежал неподвижно, наблюдая словно сквозь туман за женщиной и маленьким ребенком, который с любопытством, хоть и с опаской, норовил подобраться к нему поближе. Время от времени женщина подходила к нему, безбоязненно касалась его рукой и ставила перед ним свежее мясо и воду. Он ни к чему не прикасался, но молча и безучастно лежал и… ждал. Наконец, по прошествии долгого времени, вернулся мужчина, и перед замутненным взором Быстрой Молнии произошло очередное чудо: в распахнувшуюся дверь хижины вошла Светлячок, его подруга! Несмотря на усталость, она возбужденно запрыгала вокруг большой корзины, которую мужчина принес с собой. Тот открыл корзину, извлек оттуда одного за другим двоих маленьких сыновей и двух маленьких дочерей Быстрой Молнии и положил их возле него на одеяло.

Женщина и маленькая девочка смеялись и плакали от радости, и Светлячок присоединилась к ним, вся извиваясь и виляя хвостом от счастья; а потом она тоже легла рядом с Быстрой Молнией, тесно прижавшись к нему. И Быстрая Молния, подавленный и сокрушенный всеми этими чудесами, закрыл глаза и вздохнул.

Этот вздох был вздохом Скагена, Большого Дога. Ибо через двадцать лет дух собаки белого человека вступил во владение своей собственностью, и начало открытия Великой Тайны легло перед Быстрой Молнией — начало осуществления его загадочных и непостижимых снов. И никогда после этого он уже не будет опасаться запаха или прикосновения руки белого человека.

И Гастон, отвечая на невысказанный вопрос, застывший на губах у Жанны, пожал плечами и тихонько рассмеялся:

— Да, он будет жить, ma cherie. Пройдет много недель, прежде чем он снова начнет бегать, и хромота у него останется на всю жизнь, — но он будет жить, и, когда придет время, он уже не станет уходить далеко от нас. Non. У него глаза собаки, и он полюбит тебя. Не меня, Гастона Руже, огромного, черного и волосатого. Но тебя, моя Жанна! Oui,[6] он полюбит тебя, — par dessus la tete![7] — или я уже ничего не понимаю! Смотри, он опять глядит на тебя! Разве не так? Разве ты не видишь, как по-собачьи светятся его глаза? Мне кажется, он пришел домой — через много, много дней. И я говорю тебе: он никогда больше не уйдет далеко отсюда!