Былой войны разрозненные строки - [148]

Отношения были такие: его начальница дальше двери лаборатории не входила, а, стоя на пороге, спрашивала: «Лев Яковлевич! Вы не очень заняты? Вы не могли бы сделать то-то и то-то?». — «Очень занят! Но для Вас сделаю!».

Семья была в отказе шесть лет, он — семь.

Печатал до последнего дня. Уже вещи были уложены — все печатал.

Гейман Лев Яковлевич, 1914 года рождения.

Репатриировался в Израиль в ноябре 1989 года.

Почетный железнодорожник

Сейчас уже мало кто помнит, что в первые послереволюционные годы, а по существу и до самой войны, железная дорога, в отсутствии автомобильного и воздушного транспорта, была единственным общедоступным средством сообщения. Да и телефонная связь между городами осуществлялась по телеграфным линиям, идущим вдоль железнодорожного полотна.

В советское время протяженность железных дорог в СССР составляла треть от американских, а грузооборот превышал половину мирового.

ВИКЖЕЛЬ — Всероссийский Исполнительный Комитет Железнодорожников был мощной организацией и некоторое время возглавлялся таким крупным государственным и политическим деятелем, как Л. Б. Каменев (Розенфельд, расстрелян Сталиным в 1936 году).

Железнодорожники имели свои поликлиники и больницы, свои дома отдыха и санатории, свои школы и институты, свой театр и свою газету, свою железнодорожную форму.

До открытия концертного зала «Россия» ЦДКЖ — Центральный Дом Культуры Железнодорожников — был центром всей культурной жизни Москвы, где считали за честь выступить самые известные артисты и музыканты страны.

Быть железнодорожником считалось почетным делом.

При первых признаках голода на Украине семья Яновичей перебралась из небольшого села на Одессчине в «Ташкент — город хлебный» — название очень популярной в свое время повести Александра Неверова. Отец работал на хозяйственных должностях, одно время был метранпажем в газете «Правда Востока», мать работала бухгалтером. Она вообще была на все руки, хорошо рисовала, успевала учиться на юридическом факультете, закончить помешала война.

Ее старший сын окончил Ташкентское военное училище и погиб на фронте в феврале 1942 года.

Жили в одной комнате пять человек и собака… Потом пристроили вторую.

Было и свое хозяйство: коза, куры, потихоньку держали свинью… Жили на улице Гоголя, почти напротив ЦК, может быть поэтому узбеки и терпели свинью.

Саша учился в русской десятилетке, которая официально не называлась образцовой, но благодаря неуемной энергии и непростому характеру директрисы Анны Васильевны Крючковой, которую за глаза все называли классной дамой, по существу, ею была. Это был благополучный район и благополучная школа и никаких происшествий там не случалось. В школе учились дети Первого Секретаря ЦК Икрамова. Однажды, когда он пришел на родительское собрание — «классная дама» пожаловалась, что трудно работать. «А в чем дело?» — спросил Икрамов. — «Тесно».

И в течение летних каникул — за три месяца! — был надстроен второй этаж. Тоталитарный режим имел свои преимущества.

По окончании школы Саша пошел на железную дорогу и стал работать экспедитором по топливу. Это была ответственная работа — каждый грамм на вес золота. Оттуда направили на учебу в Ташкентский институт инженеров железнодорожного транспорта, который он закончил с красным дипломом в 1948 году. В институте познакомился со своей будущей женой Женей. Оба учились на одном курсе, но на разных факультетах: он — на эксплутационном, она — на механическом, и тоже закончила с красным дипломом.

Традицию продолжил сын, несмотря на свое еврейство, а может быть именно поэтому, стал ленинским стипендиатом, получил красный диплом и стал преподавать в своей альма-матер. Увидев его, проректор по науке удивился: «Как ты сюда попал?». — Попасть можно было только по блату. — «По конкурсу!» — коротко ответил младший Янович.

По окончании института жених и невеста разъехались по направлениям, он — в Чарджоу поездным диспетчером, она — в Ашхабад, куда поступили первые американские тепловозы — своих еще не было — и на всю жизнь влюбилась в это чудо — так тогда казалось — техники. Впоследствии появились женщины-машинисты тепловозов, но она была первой и единственной женщиной-инженером с правом вождения тепловозов.

Евгения вернулась в Ташкент, куда стали поступать тепловозы, работала сначала в депо, а затем, до пенсии, в Управлении дороги заместителем начальника отдела эксплуатации и ремонта тепловозов. Она была крупным специалистом по тепловозам и звание Почетного железнодорожника было присвоено ей раньше, чем ему.

(Заметим в скобках, что современный и, говорят, лучший в мире израильский танк, который водит их младший внук, по мощности превосходит тогдашние американские тепловозы в два раза…)

Александра вскоре перевели замначальником станции Ташкент-товарная, а затем начальником отдела в Управление дороги.

Наркомат, а затем и Министерство путей сообщения в течение многих лет возглавлял блестящий организатор Лазарь Моисеевич Каганович (у которого кулак, кстати, был с голову ребенка…). Каганович избирался в Верховный Совет СССР от одного из ташкентских округов. На предвыборном митинге он выступал без бумажки. Народу было так много и стояли так плотно, что было не выбраться. Каганович был сильным руководителем, но и жестким — вспомним время — случалось, что снятого с работы за дверью уже ждали…