Былины - [66]

Втапоры пошли калики ко городу Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру;

Дошли они до чудна креста Леванидова,

Становилися во единый круг,

Клюки-посохи в землю потыкали,

И стоят калики потихохоньку.

Молоды Михайла Михайлович

Атаманом еще правил у них.

Посылает легкого молодчика

Доложиться князю Владимиру:

«Прикажет ли идти нам пообедати?»

Владимир-князь пригодился в доме,

Посылал он своих клюшников, ларешников

Побить челом и поклонитися им-то, каликам

Каликам пообедати,

И молоду Касьяну на особицу.

И тут клюшники, ларешники

Пришли они к каликам, поклонилися,

Бьют челом к князю пообедати.

Пришли калики на широкий двор,

Середи двора княженецкого.

Поздравствовал ему Владимир-князь,

Молоду Касьяну Михайловичу,

Взял его за белы руки,

Повел во светлу гридню.

А втапоры молодой Касьян Михайлович

Спросил князя Владимира

Про молоду княгиню Апраксевну:

«Гой еси, сударь Владимир-князь!

Здравствует ли твоя княгиня Апраксевна?»

Владимир-князь едва речи выговорил:

«Мы-де уже неделю другу не ходим к ней!»

Молоды Касьян тому не брезгует,

Пошел со князем во спальну к ней;

А и князь идет, свой нос зажал,

Молоды Касьяну-то ничто ему,

Никакого духу он не верует.

Отворяли двери у светлы гридни,

Раскрывали окошечки косящетые.

Втапоры княгиня прощалася,

Что нанесла речь напрасную.

Молоды Касьян сын Михайлович

А и дунул духом святым своим

На младу княгиню Апраксевну;

Не стало у ней того духу пропасти, —

Оградил ее святой рукой,

Прощает ее плоть женскую:

Захотелось ей – и пострада<ла> она,

Лежала в сраму полгода.

Молоды Касьян сын Михайлович

Пошел ко князю Владимиру во светлу гридню,

Помолилися Спасову образу

Со своими каликами перехожими.

И сажалися за убраны столы,

Стали пить, есть, потешатися.

Как будет день в половина дня,

А и то калики напивалися,

Напивалися и наедалися.

Владимир-князь убивается,

А калики-то в путь наряжаются.

Просит их тут Владимир-князь

Пожить-побыть тот денек у себе.

Молода княгиня Апраксевна

Вышла из кожуха, как из пропасти;

Скоро она убиралася,

Убиралася и наряжалася,

Тут же к ним к столу пришла —

С няньками, с мамками

И с сенными красными девицами.

Молоду Касьяну поклоняется

Без стыда, без сорому,

А грех свой на уме держит.

Молоды Касьян сын Михайлович

Тою рученькой правою размахивает

По тем ествам сахарныем,

Крестом огражает, благословляет;

Пьют, едят, потешаются.

Втапоры молоды Касьян сын Михайлович

Вынимал из сумы книжку свою,

Посмотрил и число показал:

«Что много мы, братцы, пьем, едим, прохлажаемся,

Уже третий день в доходе идет,

И пора нам, молодцы, в путь идти».

Вставали калики на резвы ноги,

Спасову образу молятся

И бьют челом князю Владимиру

С молодой княгиней Апраксевной

За хлеб за соль его.

И прощаются калики с князем Владимиром

И с молодою княгинею Апраксевною.

Собрались они и в путь пошли —

До своего монастыря Боголюбова

И до пустыни Ефимьевы.

То старина, то и деянье.

Богатыри Новгородского цикла

Садко

Во славноем во Нове-граде

Как был Садке́-купец богатый гость.

А прежде у Садка имущества не было:

Одни были гуселки яровчаты;

По пирам ходил-играл Садке.

Садка день не зовут на почестен пир,

Другой не зовут на почестен пир

И третий не зовут на почестен пир.

По том Садке соскучился.

Как пошел Садке к Ильмень-озеру,

Садился на бел-горюч камень

И начал играть в гуселки яровчаты.

Как тут-то в озере вода всколыбалася,

Тут-то Садке пере́пался[4],

Пошел прочь от озера во свой во Новгород.

Садка день не зовут на почестен пир,

Другой не зовут на почестен пир

И третий не зовут на почестен пир.

По том Садке соскучился.

Как пошел Садке к Ильмень-озеру,

Садился на бел-горюч камень

И начал играть в гуселки яровчаты.

Как тут-то в озере вода всколыбалася,

Тут-то Садке перепался,

Пошел прочь от озера во свой во Новгород.

Садка день не зовут на почестен пир,

Другой не зовут на почестен пир

И третий не зовут на почестен пир.

По том Садке соскучился.

Как пошел Садке к Ильмень-озеру,

Садился на бел-горюч камень

И начал играть в гуселки яровчаты.

Как тут-то в озере вода всколыбалася,

Показался царь морской,

Вышел со Ильменя со озера,

Сам говорил таковы слова:

«Ай же ты, Садке Новгородскиий!

Не знаю, чем буде тебя пожаловать

За твои за утехи за великия,

За твою-то игру нежную.

Аль бессчетной золотой казной?

А не то ступай во Новгород

И ударь о велик заклад,

Заложи свою буйну голову,

И выряжай с прочих купцов

Лавки товара красного,

И спорь, что в Ильмень-озере

Есть рыба – золоты перья.

Как ударишь о велик заклад,

И поди – свяжи шелковой невод,

И приезжай ловить в Ильмень-озеро:

Дам три рыбины – золоты перья.

Тогда ты, Садке, счастлив будешь».

Пошел Садке от Ильменя от озера.

Как приходил Садке во свой во Новгород,

Позвали Садке на почестен пир.

Как тут Садке Новгородскиий

Стал играть в гуселки яровчаты;

Как тут стали Садке попаивать,

Стали Садку поднашивать,

Как тут-то Садке стал похвастывать:

«Ай же вы, купцы новгородские!

Как знаю чудо чудное в Ильмень-озере:

А есть рыба – золоты перья в Ильмень-озере».

Как тут-то купцы новгородские

Говорят ему таковы слова:

«Не знаешь ты чуда чудного,

Не может быть в Ильмень-озере рыбы – золоты перья».

«Ай же вы, купцы новгородские!

О чем же бьете со мной о велик заклад?

Ударим-ка о велик заклад:

Я заложу свою буйну голову,

А вы залагайте лавки товара красного».