Былинка-жизнь - [30]

Ее удивило одно: как до сих пор она могла сомневаться!

Дома у отца среди прочих странных сокровищ хранилась бронзовая труба с выпуклыми стеклами, которая приближала предметы, если смотреть сквозь нее. Среди игрушек Имоджин более всего любила эту. Сказать по правде, она надеялась, что та, если договориться с ней по-хорошему, покажет ей стеклянные острова… Ну, острова ей не показались, видно, блуждали в далеких краях, или же вовсе были досужей выдумкой. А вот землю в туманной дали за проливом, белобокую, похожую на гребень всплывающего дракона, она рассмотрела в подробностях, волнующих сердце, и даже сейчас могла по памяти набросать береговую линию вплоть до последней складочки.

Так вот сейчас ей казалось, будто она смотрит на Олойхора в такую трубу, но только с другого ее конца.

Пусть другие делят между собой серебро, ее пригоршни полны золотом.

Она несмело оглянулась через другое плечо. Какой красивый, молчаливый и строгий стоял рядом Ким! Хотя выглядел он, честно говоря, ничуть не менее ошеломленным, чем она сама.

— Твой выбор, Имоджин, разумеется, личный, — произнес Клаус. — Но позволь мне полюбопытствовать, почему ты решила, что Киммель будет лучшим королем?

— Что? — одновременно вырвалось у двоих. Олойхор в руках Циклопа неожиданно успокоился и стоял весь внимание. Однако хватка начальника стражи не ослабла: он был привычен ко всяким уловкам.

— Королем? — переспросила и Имоджин, которую это известие застало врасплох. — Я хотела как лучше только для себя. Ну, понимаете… у меня же будут дети, их надо кормить и защищать, воспитывать правильным примером… И потом, я же состарюсь когда-то… Думаю, Киммель справится с этим. Я на всю жизнь, не только на сейчас…

Не объяснять же ему, в самом деле, про веснушки на шее, которую она обнимала.

— Что и требовалось доказать, — вздохнул Клаус. Вид у него, впрочем, был удовлетворенный.

— Понятно, — донеслось с места, где стоял Олойхор. — К ее выбору пришито королевство. Едва ли, в самом деле, стоило затевать сыр-бор с девицей и ее выбором, если иметь в виду только девицу и ее выбор, каким бы лакомым кусочком ни была она сама по себе. Дурацкий ритуал, в котором я, надеюсь, больше не задействован?

Он стряхнул с себя руки Циклопа, и начальник стражи отступил в сторону. Они пьют вместе, вспомнила Имоджин.

— Никого не поздравляю, — издевательски поклонился молодым обойденный принц. Голос у него был сухой и презрительный и звонко отдавался в тишине. — А тебе, братец, и вовсе не завидую. Ты их не удержишь. Ни девку — она не про таких, как ты. Ни корону. На ушах повиснет.

Дверь за ним с грохотом затворилась. Оставшиеся в молчании дослушали, как с той стороны его сапоги простучали по лестнице. Взгляд, которым обменялись Клаус и Лорелея, остался Имоджин совершенно неясен. Но, в общем, королева никогда не играла в жизни Имоджин заметной роли, не следовало принимать ее в расчет и сейчас.

— Что и требовалось доказать, — повторил Клаус с непонятной горечью в голосе. — Ну ладно, повернемся лицом к жизни. Властью, данной мне Силами, о которых я берусь судить лишь в меру моего разумения, объявляю вас принадлежащими друг другу. С оглашением покамест подождем. — Он оглядел присутствующих, как бы призывая их к молчанию. — Вам нужно, вероятно, переговорить друг с другом и научиться друг подле друга… просто быть. Понимать. Я предлагаю вам на какое-то время уехать, чтобы не вариться в местном бульоне. Вы еще успеете побыть главными фигурами в празднике напоказ. Киммель помнит — куда.

Юноша молча кивнул. Имоджин с изумлением обнаружила, что продолжает держаться за его руку, хотя официальная часть этого вроде бы не требовала.

— Лошади и вещи, какие понадобятся, готовы. Имоджин, если желает, может пойти переодеться.

Клаус встал, и все, кроме сидящей Лорелеи, попятились. Ритуал был завершен. Имя наследника — названо.

Искоса поглядывая на профиль шагавшего рядом Кима, Имоджин почему-то не переставала думать о Молль. В ленивом жесте, которым ее с сегодняшнего дня муж перебирал чужие кудри, было что-то устоявшееся. Что не переставало ее тревожить.

3. Утешительная чара

… если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло…

Народная мудрость

— Я должен думать о продолжении рода, — вымолвил Клаус, оставаясь с Лорелеей наедине в их частных покоях и садясь против нее. Вид у него был усталый. — Я должен испытывать гордость и радость. Но я думаю о злобе, зависти и смерти.

— Ты сам выбрал, какую чару тебе пить, — откликнулась королева. — О продолжении рода станут сегодня думать счастливые молодые. А ты думай о том, что заслужил. Я поступила честно по отношению к тебе и ни единым словом не предупредила Олойхора об условиях этой игры. Если бы он знал заранее, уверена, так или иначе он добился бы иного выбора. Послушай меня. Оставь это. Пусть мальчики разберутся между собой. Ойхо… остынет.

Клаус покачал головой.

— Никто не заставлял его произносить те последние слова. Мне было больно их слышать, хотя я и ждал их. Я не желал бы, чтобы таким образом подчеркивалась моя несчастная правота.

— Он сказал их сгоряча. Ты не знаешь, что сказал бы ты на его месте. Отойди в сторону.