Был у меня друг - [27]

«Боже, как же мне плохо, мне очень плохо…. Мне никогда не было так плохо, боже, как хочется пить. Мама, мамочка! Ну помоги же мне! Ну кто-нибудь, ну помогите же мне доползти до воды…».

Максим ощущал полное отсутствие сил, но все-таки он двигался. Кто-то невидимый тихонечко подталкивал его к берегу, несильно, но уверенно, и когда правая рука коснулась первого мокрого камня, Максим уронил голову вниз и застыл, собираясь с духом совершить последний рывок. Тяжело дыша, он нежно поглаживал приятный влажный камень, вернувший ему неожиданное чувство радости, которое заполнило все его нутро, давая дополнительные силы.

«Неужели можно радоваться в моем положении?» – удивился сам себе Максим. Можно – если ты одерживаешь победу! Даже маленькая победа над своей слабостью дает новые силы. Чувство победы – это награда за усилие, за труд, за твое движение.

Когда наконец удалось подтянуть правую ногу и упереть ее во что-то твердое, Максим сделал попытку оттолкнуться, одновременно зацепившись левой рукой за прибрежный валун. Получилось, и он, уткнувшись опаленным лицом в холодные воды быстрой реки, стал жадно и большими глотками вбирать в себя спасительную влагу до тех пор, пока в желудке не осталось свободного места. Чувство жажды покидало его не спеша, медленно растворяясь в напитавшемся водой теле.

Максим повернулся на спину и, лежа головой в реке с закрытыми глазами, прислушался к себе. Прохладная вода приятно освежала затылок, возвращая трезвость мысли и относительный покой. Освобожденное от борьбы за воду сознание переключилось на окружающую Максима невеселую реальность. «Мягко сказано, невеселую», – зло передразнил сам себя Максим и попытался собраться.

«Так, значит, мы напоролись на фугас, очень «приятная» новость. Наехали последним колесом, – констатировал Максим, вспоминая задирающийся к небу задний борт, – и я, потеряв сознание, перелетел машину и приземлился в пыли. Собственно, поэтому я сейчас лежу тут на берегу с булькающим животом и размышляю. Если бы наехали передним, – Максим, не открывая глаз, болезненно сморщился, – трудно даже представить, как бы этот страшный взрыв меня размазал. О Боже!»

Максим с ужасом представил свое тело в виде кровавого супового набора.… «Значит, выходит, повезло. Хотя повезло бы больше, если бы мы его проскочили. Но тогда бы подорвалась следующая машина и наверняка передним колесом, а это Дема, Кирилл, Чайка и Бриг. Последнего не особенно жалко, – честно признался сам себе Максим, – а вот Дему с Кириллом, да и Чайку тоже. … Нет, лучше уж пусть так. Я бы все равно не погиб – мама говорила, что я в «рубашке» родился, потому всю жизнь и выкарабкивался из различных неприятностей с наименьшими потерями».

«Посмотрим, как ты на этот раз выкарабкаешься, везунчик». Максим вздрогнул. Кто это? Он явно слышал внутри себя голос, причем какой-то не очень приятный. «Странно, ощущение такое, что кто-то во мне живет. Не свихнулся ли я? В моем положении все возможно…. Так, надо собраться. Значит, меня снесло вниз по течению. Интересно, далеко ли? В любом случае идти надо вверх по реке, тогда я попаду на макавинскую дорогу. Там будет все ясно. Наверняка меня ищут, скорее всего, мне идут навстречу. От этой мысли приятное тепло растеклось по всему телу. – Ну, конечно, меня ищут, наверняка идут вдоль реки и ищут».…

«Да кому ты нужен, «ищут его», размечтался, шнурина, списали тебя уже давно на боевые потери и ушли». Боже! Кто это? Максим судорожно сжался. Страшная догадка обожгла его. Да кто бы это ни был, а скорее всего, он прав. «Кому я нужен, шнур замученный, чтобы меня искал целый батальон?»

«После подрыва БТРа наверняка был бой, убитые, раненые, искалеченные солдаты и офицеры. То, что меня нет, скорее всего, даже и не обнаружили. Отряд не заметил потери бойца.… Ну, был Максим Веденеев, молодой десантник и музыкант несостоявшийся – и весь вышел. Ну почему я не ушел в музыкальный взвод, Господи, ну ведь ты же давал мне шанс выжить…?»

«Я дал тебе шанс выбрать путь, и только!»

«Выбрать путь?! А других путей ты предложить мне не мог? На свете столько красивых и светлых дорог, где не надо страдать и мучиться, а ты предложил мне предательство или смерть! Большое человеческое спасибо».

«Пожалуйста. Красивые и светлые дороги надо искать самому, долго и трудно, сердцем их надо отыскивать. И помни, что ты все-таки жив».

От неожиданно нахлынувшего гнева Максиму показалось, что в его груди разорвалась граната. «Жив? Это я-то жив! Без еды, без оружия, контуженный, обессиленный, в краю, где «духов» больше, чем комаров… И ты говоришь, что я жив? Я пока жив».

«Ты жив, и у тебя есть задача».

«Единственная моя задача – это прожить ближайшие пять минут!»

«Если ты хочешь их прожить, ты должен встать и уйти с этого места, слышишь? Немедленно встать и уйти».

Непонятная тревога заставила Максима резко приподняться на локтях, он открыл глаза и прислушался. Кроме шума воды, не услышал нечего, зато увидел.… О Боже! В двухстах метрах от реки по хребтовидной сопке к реке спускался небольшой отряд вооруженных людей. В том, что это «духи», сомнений не было. Вряд ли они увидели Максима, так как в этом месте вдоль берега реки лежало несколько огромных валунов, которые скрывали его от душманов, но надо было что-то предпринимать. В песочных часах его жизни оставались считаные песчинки.