Бузулуцкие игры - [31]

Наиболее адаптированы к командировкам жители столицы нашей Родины. Это и неудивительно — поколение за поколением москвичи адаптировались к роли командированных; истинные халявщики, они способны на многое. Автор в том твердо убежден, потому что общался со столичными жителями длительное время.

Впрочем, читатель и сам знает все изложенное. Командированные проникли во все сферы нашего быта. Дотошными статистиками нашей страны уже подсчитано, что на каждого работающего в нашей стране приходится три проверяющих, над которыми также имеются проверяющие, которых в свою очередь тоже есть кому проверять. Наше общество можно представить как перевернутую усеченную пирамиду, в которой каста проверяющих и контролеров имеет свою самоценную и обязательную роль.

Комиссия, направленная в Бузулуцк, была сформирована из проверяющих халявщиков среднего уровня. Проверяющие такого рода никогда не претендуют на коньяк и икорно-лососевые разносолы, на ресторанное обслуживание и вывоз продовольствия из оккупи… прошу прощения — из проверяемых районов. Но свои права они знают твердо — отсутствие обязательного обеденного стола с шашлыками и запотевшей водкой они приняли бы за оскорбление, а отмену вечерних выездов на природу вообще расценили бы как бунт против государственных устоев.

Возглавлял комиссию Рудольф Константинович Скубатиев. Это был высокий пожилой мужчина, лицо которого вследствие постоянных выездов на проверки было в частой сеточке морщинок. Темные подглазники придавали лицу Скубатиева надменно-страдальческое выражение — казалось, что судьба взвалила на его плечи все тяжести мира.

Рудольф Константинович относился к тому типу партийных работников, которые способны в любое время руководить любым предприятием независимо от его профиля. Послужной список Скубатиева подтверждал это в полной мере. С тридцатилетнего возраста Скубатиев руководил более чем шестьюдесятью предприятиями, учреждениями и организациями. Он организовывал производство мебели на Царицынском деревообрабатывающем комбинате, руководил музеем изобразительных искусств, спустя полгода увлеченно занимался вопросами захоронения экологически вредных веществ в НПО «Радон», а еще через год увлеченно организовывал заготовку шкурок сусликов и тушканчиков, руководил областным ансамблем казачьей песни и пляски имени Степана Разина, заведовал канализацией и водопроводом, бился за повышение производительности труда местного ликеро-водочного завода, руководил комиссией по борьбе с пьянством и алкоголизмом, и наконец он возглавил контрольно-ревизионную комиссию обкома партии и понял, что нашел свое место в жизни: здесь он пустил корни, расцвел справками, указаниями и постановлениями, обжившись до такой степени, что его уже побаивалось самое высокое областное начальство.

Приезд Рудольфа Константиновича Скубатиева в район соотносился руководителями этого района со стихийным бедствием малого порядка: пожаром, наводнением и недостачей в кассе взаимопомощи.

Появившись в любом районе, Скубатиев немедленно завладевал любимой служебной автомашиной местного первого секретаря, и его передвижения по местности носили хаотичный и малопредсказуемый характер

Рудольф Константинович являл собой законченный тип сердцееда — он приставал ко всем появляющимся в поле его зрения женщинам и их отказ в благосклонности полагал преступлением против системы управления. Нарвавшись на отказ, Рудольф Константинович откладывал все служебные дела и принимался плести интриги и строить козни, пока не добивался увольнения или перемещения предмета своей страсти со значительным понижением.

Растопить лед в его сердце, заставить забыть причиненные глупой, не понимающей своего счастья женщиной обиды могло только одно — халява!

И чем халявнее было угощение, чем скуднее становились партийные и общественные кассы, тем добрей и милостивей становился Рудольф Константинович.

Членов комиссии Скубатиев всегда подбирал сам. На этот раз в комиссию вошел главный ветеринарный врач области Николай Гордеевич Небабин и секретарь парткома тракторно-танкового завода Иван Яковлевич Цыцыгуня. Небабина знала вся область, меткая народная молва называла его не иначе как Ящуром Цаповичем. За глаза, разумеется. А вот Цыцыгуню почти никто не знал, хоть и был он представителем гиганта сельской индустрии. Вероятно, это было следствием секретности, царившей на заводе.

Комиссия прибыла в Бузулуцк во второй половине дня. Митрофан Николаевич Пригода смотрел в окно и увидел, как из бежевой «волги», которую притащил «Кировец», сгибаясь, выбирается долговязый Скубатиев. За ним вылез полный, дородный и чем-то похожий на спокойного племенного быка Николай Гордеевич Небабин. Цыцыгуня оказался невысоким худощавым старикашкой лет шестидесяти пяти. Он был в пиджаке, и на пиджаке кругло желтели правительственные награды, рассмотреть которые невозможно было из-за расстояния.

Прка Скубатиев и Небабин приводили себя в порядок, Цыцыгуня успел дважды обежать автомашину, переговорить с водителем, достать из салона солидные коричневые папки и раздать их владельцам. Шустрый был этот Цыцыгуня, как вирус гриппа. Пригоде он не понравился.