Буржуа - [19]

В 1637 г. наступил внезапный переворот. Доверие исчезло; договоры стали нарушаться; удержание залогов стало обычным явлением. «Мечты о безграничном богатстве исчезли, и те, кто за неделю перед этим были счастливыми обладателями тюльпанов, реализация которых принесла бы им княжеское состояние, печально и недоуменно смотрели теперь на жалкие луковицы, которые лежали перед ними и, не имея сами по себе никакой ценности, не могли быть проданы ни за какую цену».

Тюльпанная мания в Голландии особо поучительна. Не только потому, что она первая из этих спекулятивных увлечений крупного масштаба, но и вследствие того предмета, к которому относилась игорная горячка. Впоследствии этим предметом по общему правилу сделалась акция. Так, прежде всего было вскоре после этого времени в тех обеих крупнейших спекулятивных горячках, которые человечество вообще пережило до сих пор: при основании банка Лоу во Франции и Компании Южного моря в Англии (с 1719 по 1721 г.). Но если хотеть дать себе отчет, в чем заключается сущность дела при подобных эпидемиях игры, то надо как раз отвлечься от понятия акции.

Акция обосновывает право на долевое участие в прибыли какого-нибудь предприятия. И это могло бы легко возбудить видимость, что цены гонит вверх ожидаемая от предприятия прибыль. Это, однако, только лишний внешний повод, чтобы возбудить интерес к бумаге, в то время как настоящая побудительная сила исходит от действующего, в конце концов, совершенно инстинктивно влечения к игре. Малейшее размышление во времена повышательного движения показало бы, что цены акций не находятся более ни в какой зависимости от самой даже фантастической прибыли. Пример: 30 сентября 1719 г. состоялось, согласно уставу, общее собрание банка Лоу. Ранее был обещан дивиденд в 12% к номинальному капиталу. Это дало бы при тогдашней высоте акций только 1/2% на действительный капитал. Лоу должен был, конечно, опасаться, что, если бы эти цифры стали известны, это привело бы к крушению всего его создания. Он обещал поэтому 40% (которые уже были совершенно фантастичны). Но и эти 40% дали бы на действительный капитал только 1–2/3%.

И что было последствием этих постановлений? Может быть, отрезвление публики? Ничуть не бывало! Как раз после этого общего собрания курс акций начал особенно повышаться и достиг восемью днями позже своей высшей точки в 18 000.

Нет. В подобных процессах мы имеем дело с явным массовым психозом: люди внезапно охватываются лихорадкой, опьянением, страстью, исключающей всякое разумное размышление. Путем взаимного внушения любой какой-нибудь предмет (как это именно в классической форме показывает тюльпан) облекается преувеличенными представлениями о ценности и делается таким образом способным к непрерывному повышению цены. Этот рост цены и есть затем то возбуждающее, средство, которое пробуждает игорную страсть. Эта последняя становится потом такой мощной, что она в конце концов превосходит по своей силе первоначальное побуждение к образованию всего этого явления, именно страсть к наживе, и одна только движет психикой.

Сама по себе, таким образом, биржевая игра или, вернее, действующая на бирже (или в биржевой форме) игорная страсть, как бы она ни проявлялась — в таких ли бурных повышениях цен, как это от времени до времени бывает при повышательном движении какого-нибудь фаворита, или в форме такой мелочной будничной игры, — имеет столь же малое отношение к развитию капиталистического духа или в такой же малой мере представляет эманацию этого духа, как какая-нибудь партия покера и баккара у зеленого стола. Хозяйственная жизнь, которая должна одушевляться капиталистическим духом, наоборот, отмирает под влиянием такой игорной страсти. Это всеобще установленный факт, что именно в прежнее время, как раз в течение больших игорных периодов XVII и XVIII столетий, торговля и транспорт терпели ущерб, потому что носители хозяйственной жизни, вместо того чтобы заботиться о своих делах, сидели по трактирам и вели разговоры о судьбе объектов игры или заключали сделки на желанные акции.

Что все-таки приводит эти своеобразные проявления стремления к наживе в уже отмеченную связь с развитием капиталистического духа, это следующее:

1. Игорная страсть в форме биржевой игры в конце концов все-таки была как бы переработана в предпринимательский дух (являющийся составной частью капиталистического духа): тем, что страсть к игре и Радость от выигрыша проявлялись в таких стремлениях, которые должны были воплотить капиталистическое существо; тем, что дико мятущуюся игорную страсть как бы втискивали в направление капиталистического предприятия, ставили ее как бы на рельсы капиталистических интересов. В основе каждого современного спекулятивного предприятия (как мы еще подробнее увидим) есть значительная доля игорного безумия и игорной страсти в связанном и деятельном состоянии. И контакт между учредителями и покупателями акций, который ведь необходим для осуществления известного рода предприятий, устанавливается не в последней степени через часто недостаточно осознанную и скрываемую общую склонность к страстной игре.