Буря - [220]

Ну, а ты, Богун, останешься со мной?

— Нет, батьку! Отпусти и меня! — взмахнул чуприной козак. — Душно тут! На волю, на широкое погулянье тянет душа!

— Ну, хорошо, друже! — согласился Богдан. — Расправляйте, дети, крылья, только как услышите мой покрик, спешите немедленно в гнездо!

Тем временем, пока входили старшины, пока отдавались последние приказания и инструкции, слуги приготовляли все к пиршеству: покрывали скатертями столы, расставляли блюда, кубки, фляжки. Для Тугай–бея и татар приготовляли отдельный стол, на котором расставлены были кушанья и напитки, разрешенные правоверным Магометом. Все было готово, ждали Тугай–бея, наконец показался и он, окруженный блестящею свитой своих мурз.

Богдан сам вышел навстречу почетному гостю. После обмена первых приветствий и благожеланий, Тугай вошел вместе с Богданом в палатку; старшины шумно приветствовали славного богатыря. Поклонившись всем старшинам, Тугай важно уселся за приготовленным для него столом; мурзы окружили своего господина.

— Попроси сюда панну Ганну, — обратился Богдан к одному из козачков.

Ганна вошла.

— Останься здесь, голубка, будь нам за хозяйку, — взял ее ласково за руку Богдан и посадил рядом с собой.

— О батьку! — подняла Ганна полные счастья глаза, и лицо ее покрылось нежным румянцем.

Вокруг Богдана и Ганны разместились все старшины. Началось пиршество. Меды, мальвазии и венгржина ясновельможных гетманов лились неиссякаемою рекой.

Когда пир уже близился к концу, к Богдану подошел один из козачков и сообщил с озабоченным лицом, что какой–то неизвестный человек настойчиво требует немедленного свидания с гетманом.

— Веди его! — разрешил Богдан.

Козачок вышел и через несколько минут возвратился в сопровождении худого, смуглого человека в одежде зажиточного горожанина.

— Челом бьет старый Киев ясновельможному гетману, избавителю христиан! — произнес громко вошедший и отвесил у порога низкий поклон.

— Пан Крамарь, ты? — вскрикнули в один голос и Богдан, и Богун. — Каким образом? Зачем? Откуда? — изумился радостно Богдан и поднялся навстречу прибывшему. Все насторожились.

— Прислал меня к тебе, гетмане ясновельможный, старый Киев и святое Богоявленское братство! Нет больше в Киеве лядских воевод{135}: мы, горожане, выгнали всех ляхов, ксендзов и унитов. Киев свободен, гетмане, и ждет с раскрытыми воротами тебя!

— О господи! — поднял глаза к небу Богдан.

— Киев свободен! Киев свободен! — зашумели кругом радостные, едва верящие этому событию голоса.

— А святое Богоявленское братство шлет войску свою посильную помощь; все, что может дать для сильных братьев бедный, угнетенный городской люд… — Крамарь развязал свой толстый пояс, и на стол посыпались кучи золотых истертых старых и новых монет.

Козаки потупились… все были тронуты.

— Спасибо, спасибо, брате! — произнес взволнованным голосом Богдан, прижимая Крамаря к своей груди. — Панове, друзи! — наполнил он свой высокий кубок и обратился к присутствующим с еще влажными от волнения глазами. — Приходит час распрощаться нам, братья! Дай же, боже, чтобы мы снова встретились в такой же счастливый час! Все к нам слилось. Плывут отовсюду подмоги, города открывают свои ворота, крепости падают, господь благословляет победами каждый наш шаг. Земля наша все нам дает и ждет от нас спасенья, и мы не обманем ее надежд. Ударил час.Поезжайте же во все стороны Украйны, братья: берите крепости, города, замки, освобождайте люд, выводите мучеников на волю! Изгоняйте панов, ксендзов! Не останавливайтесь ни перед чем, теперь уже сломаны все преграды Буря вынесла нас в открытое море, братья! Нет берега, кругом нас подымаются страшные волны; но им не захлестнуть нашу козацкую чайку: били ее и раньше немалые бури, — привыкла, вынесет и теперь! Не смотрите на то, что ветер рвет наши ветрила: в бурю крепнут козацкие силы и вольнее дышет грудь! Пусть молнии блещут, — они освещают нашу дорогу; пусть гром грохочет, — он разрывает черные скопища хмар. Распускайте же паруса! Играйте с бешеным ветром! Проясняется небо… разрывается мгла!.. Взойдет над нами светлое солнце, и полетим мы на распущенных крыльях к нашему светлому берегу вперед!

— Слава! Слава ясновельможному! — вырвался один бурный возглас из груди у всех.

— Украйне слава! — поднял высоко свой кубок Богдан.

ПРИМЕЧАНИЯ

Вторая и третья части трилогии М. П. Старицкого о Богдане Хмельницком — романы «Буря» и «У пристани» — стали известны сравнительно недавно. Долгое время об этих произведениях ничего не знал не только массовый читатель, но и литературоведы. Существовало мнение, что автор работал над трилогией, но не завершил ее. Еще в 1960 г. в литературоведении господствовала версия о том, что роман «У пристани» не был окончен автором. Речь шла лишь об отрывочных разделах чернового автографа.

Роман «Буря» впервые был напечатан в газете «Московский листок» в 1896 г. с подзаголовком: «Исторический роман из времен Хмельнищины». Как и первая часть трилогии, этот роман печатался «из–под пера»: написанные главы автор тотчас же отправлял в редакцию.

Редактор–издатель Н. Пастухов в своих письмах к М. Старицкому просил ускорить подачу рукописи. Спешка привела к тому, что авторские недосмотры и ошибки остались неисправленными. Сказалось это, в частности, на композиции романов: к исходу года надо было окончить произведение, а неиспользованного материала оставалось еще много. И если в начале произведения некоторые сцены и эпизоды автор подает широко, то в конце ему приходится бегло пересказывать основные события главной сюжетной линии, оставляя в стороне второстепенные персонажи (Марылька, Оксана, Виктория). Дело в том, что эти сюжетные линии (Марылька—Чаплинский, Оксана — Морозенко, Чарнота — Виктория) были введены в роман для повышения его читабельности, с учетом практических интересов газеты, владелец которой стремился к большей популярности своего издания среди мещан. Таково было требование редакции, и автор вынужден был считаться с ним. Кроме того, условия газеты принуждали автора механически делить текст произведения на главы.