Бунтарка - [60]
Девушка, которую я не очень хорошо знаю, думаю десятиклассница, слышит наш разговор.
— Слушайте, Уилсон не может исключить нас, если мы все выйдем, — настаивает она. — Девушки Мокси дают отпор, правильно же? — Я вспоминаю, что она была в зале ветеранов. Я ясно вижу, что «Мокси» уже не в моей власти. Это будоражит и пугает.
В этот момент звонит телефон Клодии. Она смотрит вниз и ахает.
— Что? — спрашивает взволнованная Сара.
— Проверьте свои телефоны, нам написала Мэг.
Уилсон забрал Люси с первого урока… она так и не вернулась. Он был ЗОЛ.
— Черт, — говорю я, — зачем ей надо было заполнять дурацкий бланк на продажу выпечки?
— Но не она же сделала флаеры? — спрашивает Сара.
— Нет, но Уилсону нужен кто-то, на кого можно повесить вину. — Я вспоминаю, как Люси плакала в спальне, беспокоясь о стипендии в колледже. Мой желудок завязывается узлами. — Боже, надеюсь, он позвал ее только чтобы допросить.
На уроке английского Люси нет. Митчелла Уилсона тоже, и это, кстати, вызывает новую волну шепотков. Когда заходит Сет, он не смотрит на меня, а я не смотрю на него. Я сглатываю и пытаюсь игнорировать боль в горле. Я прикусываю щеку, чтобы не расплакаться. Все кажется таким ужасным.
До начала урока я пишу Люси десятое по счету сообщение.
Где ты????? Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке
Ничего.
Наконец после уроков Люси отвечает.
Меня отстранили. Мне плохо… можешь, пожалуйста, прийти? Но только ты, ладно? Я не вынесу, если кто-то еще будет меня спрашивать, что произошло.
Я сразу же отвечаю.
Я доберусь как-нибудь, обещаю.
Я бросаюсь по коридору в поисках Клодии, надеясь, что она взяла сегодня машину мамы. Я рассказываю ей обо всем и спрашиваю, сможет ли она подвезти меня к Люси. Она соглашается, ни секунды не сомневаясь.
По пути я говорю Клодии, что Люси хочет, чтобы пришла только я.
— Надеюсь, ты понимаешь, — говорю я. Я думаю о том, что было в начале года. Как Клодию раздражала Люси.
Клодия кивает.
— Все нормально. Я понимаю. — Она останавливается у дома бабушки Люси. — Но скажи ей, что мне жаль, хорошо?
Я улыбаюсь ей и вылезаю из машины.
— Эй. — Клодия останавливает меня. Я оборачиваюсь и вижу, что она пристально на меня смотрит и кусает нижнюю губу.
— Что такое? Ты в порядке?
— Просто… — ее голос слегка дрожит, — я хочу участвовать в демарше. Знаю, это безумно. Но пошли они, Митчелл Уилсон и его папаша.
Моя улыбка становится шире, и я тянусь обнять Клодию.
— Ты плохая девчонка, — шепчу я ей на ухо. — И хороший друг. — Ее объятие кажется теплым и знакомым.
— Я люблю тебя, Вивиан, — отвечает она шепотом.
— Я тоже тебя люблю.
Когда я стучу в дверь дома, меня встречает бабушка Люси. У нее очень расстроенное лицо.
— Не уверена, что должна впускать тебя, — говорит она. — Люси никогда не попадала в неприятности в школе. Qué barbaridad!
— Абуэлита, пожалуйста, пусти ее! — раздается голос Люси со второго этажа.
Бабушка Люси закатывает глаза и отступает назад. Я взлетаю по лестнице и захожу в комнату Люси. Она лежит на кровати, свернувшись клубочком, ее глаза покраснели от слез.
— Мне так плохо, — говорит она и тянется за бумажной салфеткой.
— О, Люси, мне так жаль, — говорю я, опускаясь на кровать. Я чувствую сильную вину. — Что случилось?
Между всхлипами Люси рассказывает мне, как ее забрали с урока и отвели прямо в кабинет директора Уилсона и как Уилсон обвинил ее в создании флаеров, так как на них было написано «Мокси». Люси все отрицала, но директор Уилсон сказал, что не верит ей.
— То есть он думает, это ты обвинила Митчелла в попытке изнасилования?
— В том-то и дело, — говорит Люси, садясь и вытирая глаза. — Он почти наверняка знал, что это сделала не я, но все равно обвинял меня.
— Так он знает, кого Митчелл пытался изнасиловать?
Люси пожимает плечами и берет следующую салфетку.
— Да, — говорит она. — На флаере же было написано, что девушка ходила к нему, так что он должен знать.
— И что теперь? — я хмурюсь.
— Меня отстранили от занятий. Он не будет исключать меня, но свяжется с каждым колледжем, куда я подам документы в следующем году. — Люси сползает по стене спальни и тупо смотрит в пространство перед собой. — Я бы хотела знать, кто начал «Мокси». Мне очень хочется спросить у нее, что, черт возьми, мне делать дальше.
Мое сердце колотится как сумасшедшее. Я открываю рот, а потом закрываю его.
Я не могу это сделать. Но я должна.
— Так что завтра меня не будет в школе, — продолжает Люси. — Он устроил так, чтобы меня не было на митинге. Он думает, что это я лидер «Мокси», и если меня не будет, то митинг не состоится.
Как только я скажу это, назад не вернуться.
Я смотрю вниз на свои руки. Они крепко сжимают покрывало Люси с изображением лаванды.
— Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Что?
Я делаю глубокий вздох.
— Это я сделала «Мокси», — говорю я громко. — Это я сделала зины. Все называют их брошюрами, но это зины. Я сделала наклейки, придумала затею с халатами, звездочками и сердечками на руках. Это была я. Меня вдохновили вещи мамы, которые остались у нее с тех времен, когда она была с «Бунтарррками» в 1990-х. Только Сет знал об этом, но мы, похоже, расстались. — Я сглатываю и чувствую, что начинаю краснеть.
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
В рубрике «В малом жанре» — рассказы четырех писательниц: Ингвильд Рисёй (Норвегия), Стины Стур (Швеция); Росква Коритзински, Гуннхильд Эйехауг (Норвегия).
Автору книги, которую вы держите в руках, сейчас двадцать два года. Роман «Прощай, рыжий кот» Мати Унт написал еще школьником; впервые роман вышел отдельной книжкой в издании школьного альманаха «Типа-тапа» и сразу стал популярным в Эстонии. Написанное Мати Унтом привлекает молодой свежестью восприятия, непосредственностью и откровенностью. Это исповедь современного нам юноши, где определенно говорится, какие человеческие ценности он готов защищать и что считает неприемлемым, чем дорожит в своих товарищах и каким хочет быть сам.
Роман о хирургах и хирургии. О работе, стремлениях и своем месте. Том единственном, где ты свой. Или своя. Даже, если это забытая богом деревня в Сомали. Нигде больше ты уже не сможешь найти себя. И сказать: — Я — военно-полевой хирург. Или: — Это — мой дом.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.