Бунтари - [3]

Один из таких писателей — Сэмюэл Дилэни, чернокожий бисексуал, пришедший в литературу из мира, разительно отличного от того, из которого вышли Хайнлайн, Азимов и Кларк. Звездные оперы Дилэни не походили ни на одну из тех, какие доводилось встречать читателям раньше. Джудит Меррил в рецензии на его роман 1967 года «Перекресток Эйнштейна» назвала это произведение «густой, сильно концентрированной, двойной очистки микстурой». Книги Дилэни начали получать премии, а у автора появились эпигоны. Визит в Англию позволил ему войти в контакт с группой Муркока, и он стал посредником между американской и английской НФ.

Роджер Желязны, чья литературная карьера началась приблизительно в это же время, обладал (в отличие от большинства авторов НФ прошлых времен) обширными познаниями в области классической и современной литературы, мифологии и психологии. Начав в 1963 году с удивительной новеллы «Роза для Экклезиаста», за которой последовали такие романы, как «Этот бессмертный» и «Властелин света», он единолично произвел переворот в умах читателей. Томас Диш, еще один писатель, вышедший из литературы авангарда, «подпел» Желязны романами «Геноцид», «Концентрация лагерей» и десятком потрясающих рассказов, которые десятилетием раньше не взялся бы опубликовать ни один журнал научной фантастики. Тема пикантно непристойного романа «Жук Джек Барон» Нормана Спинрада — темный мир масс-медиа и политической коррупции. А затем и Джоанна Расс, Р.А.Лафферти, Кэрол Эмшуиллер, Дэвид Р.Бэнч и дюжина других писателей принялись выдавать научную фантастику, в которой больше было от Борхеса, Кафки и Берроуза, чем от «звездных» авторов, печатавшихся в «Золотой век» у Джона Кэмпбелла.

В период кипучего брожения многие авторы старшего поколения, которым прискучили тесные рамки старой НФ, ухватились за возможность обновить свой литературный имидж, зачастую даже не сознавая того, что вливаются в какое-то течение. Им просто хотелось делать что-то новое. Харлан Эллисон, написавший несколько ничем не выдающихся произведений в стиле бульварной фантастики, внезапно словно вырвался на свободу и выдал такие сюрреалистические рассказы, как «У меня нет рта, но я должен кричать» и «Тварь, которая кричала о любви в сердце планеты», завоевавшие ему литературную славу новатора жанра. Тем же маршрутом развивалась и моя собственная карьера — от откровенно журнальной НФ к новациям типа романов «Шипы» и «Сын человеческий». Джон Браннер, чья литературная деятельность протекала в основном в Соединенных Штатах, отошел от дешевых звездных опер, чтобы написать такие необычные книги, как «Цельный человек» и гигантский, удивительный роман «Стоять на Занзибаре», завоевавший премию Хьюго. И без того странные и мрачные произведения Фрица Лейбера стали еще более мрачными и странными. То же можно сказать о работах Филипа К.Дика и Филипа Хозе Фармера.

Появление книжных антологий оригинальных произведений НФ стало дальнейшим шагом, позволившим авторам освободиться от старых стереотипов бульварных журналов. Серия «Orbit» Даймона Найта, начавшая выходить в 1966 году, была по политике ее формирования и подбора экспериментальной, и потому сюда стекались такие писатели, как Ричард Маккенна, Р.А.Лафферти и Джин Вулф. Терри Карр начал издавать «Universe», я вел «New Dimensions», Сэмюэл Дилэни сформировал четыре выпуска «Quark», пожалуй, самой смелой изо всех антологий. А Эллисон составил обширную антологию «Dangerous Visions» — всеобъемлющее собрание новых рассказов в новом бунтарском духе.

Казалось, революция победила. На защитников новой литературы (Эллисон, Браннер, Желязны, Силверберг, Фармер, Олдисс, Муркок) щедро посыпались премии «Хьюго», а затем и «Небьюлы». Многие из писателей-новичков — Джеймс Типтри-младший, Джон Варли, Барри Мальцберг, Гарднер Дозуа, Майкл Бишоп — ориентировались в своем творчестве на стилистику «Новой волны». На НФ-конвентах раздавались открытые издевки в адрес «устаревших» произведений Хайнлайна, Азимова и Кларка. Новые книги монополизировали полки магазинов.

Ответная реакция «старой волны» не заставила себя ждать. В своей истории научной фантастики «Создатели Вселенной» (1971) Дон Уоллхейм жаловался на то, что «читатели и писатели, которые раньше мечтали о будущем в космосе, теперь получают удовольствие от экспериментального письма, открытого обсуждения секса, ниспровержения морали и всех сущих норм (поскольку, если мир все равно идет к концу, какой от них толк?)». Несколько лет спустя Лестер Дель Рей, сам некогда бывший молодым смутьяном, а теперь ставший страстным защитником традиций, так охарактеризовал «Новую волну»: «По большому счету, произошел отказ от развлекательной приключенческой стороны литературы Так называемая экспериментальная стилистика — производная от авангардистских экспериментов сорокалетней давности — рассматривалась как нечто самоценное и исключительное, а социальное самосознание отныне стало более значимым, чем экстраполяция». Разрушение табу, отмечал Дель Рей, превратилось в самоцель, равно как и «дерзкое» использование нецензурных выражений, и никого более не интересовали действительно значимые идеи.