Бунтари и мятежники. Политические дела из истории России - [25]

Спасителем царя, помешавшим Каракозову выстрелить прицельно, стал крестьянин Осип Иванович Комиссаров, промышлявший в столице шитьем головных уборов. О случившемся он рассказывал так:

«Сам не знаю что, но сердце мое как-то особенно забилось, когда я увидел этого человека, который поспешно пробивался сквозь толпу; я невольно следил за ним, но потом, однако, забыл его, когда подошел государь. Вдруг вижу, что он вынул и целит пистолет: мигом представилось мне, что, коли брошусь на него или толкну его руку в сторону, он убьет кого-либо другого или меня, и я невольно и с силой толкнул его руку кверху; затем ничего не помню, меня как самого отуманило.»

Сначала по городу, а потом по всей империи разнеслась новость о спасении царя простым мужиком. Комиссарова сравнивали с Иваном Сусаниным, спасшим молодого царя Михаила Романова от польско-литовского отряда. В театрах страны ставили оперу Глинки «Жизнь за царя», намекая на идентичность подвигов Ивана Сусанина и Осипа Комиссарова. Историю делал еще ярче тот факт, что оба героя происходили из одной местности Костромской губернии: их родные деревни отстояли друг от друга всего на 12 верст. Вечером в день покушения Осип Комиссаров был представлен императору на приеме в Зимнем дворце. Царь его благодарно обнимал, одарил Владимирским крестом IV степени и ввел в потомственное дворянство с фамилией Комиссаров-Костромской.

Следствие велось стремительно. Уже на следующий день после покушения состоялось первое заседание следственной комиссии, председателем которой был назначен граф М. Н. Муравьев. В связи с нахождением ишутинского кружка преимущественно в Москве, по приказу Муравьева в бывшей столице была создана временная комиссия «для обнаружения обществ, кружков и лиц, имеющих связи с пропагандистами». И, разумеется, следственная работа проводилась не только в столицах, но и в ряде губернских городов. В рамках розыскной деятельности проходили обыски, аресты, допросы участников «Организации», их родственников, знакомых и других лиц, которые могли быть хоть как-то связаны с ними. Счет привлеченных к делу подозреваемых и свидетелей шел на сотни.

О способах работы комиссий красноречиво говорят произнесенные на суде слова подсудимого Лапкина: «Мне угрожали, что я сам себе затягиваю петлю на шею; обо мне хотели записать в журнал, что я упорствую в сознании, и говорили, что этим прибавится мне 5 лет ссылки; говорили, что они меня отправят к Михаилу Николаевичу Муравьеву, а между нами был слух, что Михаил Николаевич подвергает пытке Каракозова, — об этом я говорил комиссии, мне отвечали: «Может быть, Михаил Николаевич и подвергал Каракозова пытке, не знаем». Для меня это было положительным ответом».

В июне 1866 года, не дожидаясь окончания следствия, власти начали подготовку к судебному рассмотрению дела. На начальном этапе предстояло ответить на вопрос: можно ли проводить судебные слушания, опираясь на недавно принятый Устав уголовного судопроизводства 1864 года, что означало проведение состязательного процесса с участием формально равноправных сторон обвинения и защиты. Однако исключительность случая покушения на священную персону императора и производство следственных действий по старым правилам побуждали следовать прежнему порядку. Министр юстиции Д. Н. Замятнин, руководитель и активный сторонник судебной реформы, настаивал на применении новых правил. Его поддерживал вице-председатель Государственного Совета князь П. П. Гагарин. В итоге Александр II склонился к их мнению, начертав резолюцию: «Исполнить по мнению кн. Гагарина и министра юстиции, но с тем, чтобы председательство в Верховном Уголовном Суде было возложено на вице-председателя Государственного Совета». Тогда в Государственном совете председательствовал брат императора великий князь Константин Николаевич, и в силу родственных связей с жертвой преступления его кандидатуру на роль судьи император посчитал правильным не рассматривать.

28 июня (10 июля) 1866 года для судебного разбирательства по делу Каракозова, Ишутина и других учрежден был Верховный уголовный суд. Согласно императорской резолюции, председателем суда стал князь Гагарин, остальную судебную коллегию составили судьи, специально назначенные для рассмотрения этого дела. Обвинение в ходе судебных слушаний поддерживал министр юстиции Замятнин. На скамье подсудимых оказались, помимо Каракозова и Ишутина, другие активные участники ишутинской «Организации»: А. А. Кобылин, И. А. Худяков, Н. П. Странден, Д. А. Юрасов и другие — всего 36 человек.

Судебные заседания проводились в закрытом режиме в комендантском доме на территории Петропавловской крепости. Помещения комендантского дома уже в третий раз принимали громкое судебное следствие: ранее там же слушались дела декабристов (1826 год) и петрашевцев (1849 год). Подсудимым предоставили возможность пригласить защитника по собственному выбору. Ишутин выбрал защитником присяжного поверенного [адвоката. — Прим. автора] Д. В. Стасова, Загибалов — А. А. Добролюбова. Остальным, не выразившим своих предпочтений, защитника назначил суд. Каракозов получил в защитники А. П. Острякова.