Бунтарь - [23]
— Нет, сэр.
— Забыл о твоём строгом воспитании. — со смешком признался полковник.
Они проезжали по городу, удивившему Старбака размерами и благоустроенностью. Лагерь Легиона находился на западной околице Фальконер-Куртхауса, а «Семь вёсен» — на северной.
— По мнению доктора Дэнсона, шум военного бивуака плохо отразится на состоянии Мириам, — скривился полковник. — Она очень болезненна, ты знаешь, наверно.
— Анна упоминала, сэр.
— Думаю послать Мириам в Германию, когда Анну выдам замуж. Говорят, немецкие врачи — истинные кудесники.
— И я слышал, сэр.
— Анна пусть едет с матерью. У неё ведь тоже здоровье слабенькое. Дэнсон утверждает, де, у Анны нехватка железа, Бог весть, что это значит. Непременно отправлю обеих, особенно, если война затянется… А вот и бивуак, Нат!
Полковник взмахом руки указал на обширный луг. Четыре ряда палаток спускались к реке. Над лагерем реял трёхполосный и семизвёздный стяг Конфедерации. Лагерь вызывал смутные ассоциации с бродячим цирком. На плоской части луга была разбита бейсбольная площадка. Вдоль берега офицеры устроили скачки с препятствиями. Городская молодёжь толпилась у восточного края лагеря, а обилие пустых экипажей на обочине дороги свидетельствовало о том, что расположение Легиона сделалось местной достопримечательностью, вызывающей любопытство обывателей. Между палаток слонялось множество праздного люда, никто не отрабатывал артикулов, никто не маршировал, что, как понял Старбак, соответствовало военной философии Фальконера, считавшего, что шагистика убивает в солдатах боевой дух.
>Флаг Конфедеративных Штатов Америки с марта по конец мая 1861 года. Число звёзд соответствует числу присоединившихся к новому государству на тот момент штатов.
Глядя на любезных его сердцу южан, полковник оживился:
— Мне надо добрать две-три сотни парней, Нат, и Легион будет непобедим! Приведи мне Труслоу, и полдела сделано.
— Постараюсь, сэр. — сказал Старбак, в который раз дивясь, как его угораздило согласиться на явную авантюру с Труслоу.
На въезде в лагерь их встретил Итен Ридли на горячем гнедом. Старбаку вспомнилось робкое предположение Анны о том, что её жених побоялся искать местного Робина Гуда. Ридли очень шла отлично сшитая серая форма, но она не выдерживала никакого сравнения с пышным облачением полковника.
— Что скажешь о работе Шефферов, Итен? — вместо приветствия осведомился Фальконер.
— Превосходно, сэр. — без энтузиазма похвалил Ридли, кивая Старбаку.
Тот, дабы не мешать беседе полковника с будущим зятем, направил кобылу к обочине, где она принялась щипать свежую травку. Полковник договорился о покупке двух пушек, и теперь Ридли предстояло съездить в Ричмонд осуществить сделку и прикупить соответствующее оборудование и припасы. Визит в Ричмонд означал, что Ридли не сможет принять участия в намечающейся вылазке, за что Фальконер с жаром извинялся. Впрочем, выражение лица жениха Анны отнюдь не свидетельствовало об огорчении. Наоборот, при мысли о возвращении в столицу штата на его физиономии отразилось живейшее удовольствие.
— А Нат тем временем приведёт мне Труслоу. — кивком пригласил Старбака присоединиться к разговору Фальконер.
Хорошее настроение с Итена будто ветром сдуло:
— Даром потратишь время, преподобный. Труслоу отбыл за чужими лошадками.
— Может, он просто хотел, чтобы ты так считал? А, Итен? — поддел будущего зятя Фальконер.
— Может и так. — насупился Ридли, — Только могу пари держать, что и Старбак съездит впустую, даже если найдёт Труслоу. Тот не расположен к янки. Он винит их в смерти жены. Пристрелит — и делу конец.
Доводы Ридли были разумны, и уверенность Фальконера в непременном успехе Старбака поколебалась:
— Ты всё ещё можешь отказаться, Нат.
— Я еду, сэр.
Ридли буркнул:
— Даром потеряешь время, преподобный. А то и жизнь.
— Что ты там упоминал о пари? Ставлю двадцать долларов, что не потеряю. — вырвалось у Натаниэля помимо воли.
Он сразу пожалел о своих неосторожных словах. Не просто неосторожных. Греховных. Старбака учили, что любое пари — мерзость перед лицом Господа.
Отступать, увы, было поздно. Ридли мешкал с ответом, и Натаниэль решил, что в подозрениях Анны, похоже, больше правды, чем он думал до сей минуты. Видимо, Ридли не слишком усердствовал в поисках ужасного Труслоу.
— Ай да Нат! — одобрительно ухмыльнулся Фальконер, — Примешь пари, Итен?
Ридли бросил на северянина быстрый взгляд, в котором, как почудилось Старбаку, промелькнул страх. Чего он испугался? Разоблачения лжи о поисках Труслоу? Или ему жаль рискнуть двадцатью долларами?
— Он убьёт тебя, преподобный.
— Так считаешь ты. А мои двадцать долларов считают, что ещё до конца месяца Труслоу будет здесь!
— До конца недели. — глаза Ридли сузились. Он судорожно искал благовидный предлог увильнуть от пари.
— Пятьдесят долларов. — сжёг за собой мосты Натаниэль.
Вашингтон Фальконер присвистнул. Для него пятьдесят долларов были суммой пустяковой, но для юнцов вроде Старбака или Ридли — бешеными деньгами. Пятьдесят долларов. Месячное жалование хорошего работника, цена упряжной лошади или револьвера. Для Старбака пятьдесят долларов превращали то, что он со слов Анны воспринимал, как романтический рыцарский поход, в тяжкое испытание. Итен Ридли, припёртый к стенке, вздохнул и протянул северянину обтянутую перчаткой ладонь:
