Бунт страсти на острове - [28]

– Я утопил свое горе в вине вместе с твоим братом, дорогая, потому что твоя мать была частью моей жизни с тех пор, как я был в утробе матери. – Он глубоко вдохнул соленый воздух, когда его накрыло новыми воспоминаниями. – Ты в курсе, что меня назвали в честь нее?

– Нет! – выдохнула она, повернув к нему голову. – Тебя назвали в честь моей матери? Мне никто этого не говорил.

Он улыбнулся, увидев ее широко раскрытые от недоверия глаза.

– Из-за этого я всегда чувствовал с ней особую связь. Я никогда не забуду, как она сообщила нам о смерти нашей матери, и о той доброте и любви, которую она проявила к нам в ту ночь. Мои бабушка и дедушка заботились о нас, когда мы стали их подопечными, но они были старыми и никогда не говорили о нашей матери. Они считали, что это слишком болезненно.

Потеря единственного ребенка опустошила его дедушку и бабушку. Им было уже за сорок, и они смирились со своей бездетностью, как вдруг бабушка забеременела матерью Луиса и Хавьера. Им было за семьдесят, когда они взяли внуков-близнецов в свой дом; оба были старомодны и не готовы к тому, что мальчишки-подростки нарушат привычный уклад их жизни. Когда они попытались урезонить Луиса, так же как когда-то свою дочь, он восстал.

Он поклялся памятью своей матери, что больше никогда не станет мальчиком для битья. Он никому не позволял поднимать на себя руку и смотреть с презрением, какое постоянно видел в глазах своего отца.

В доме Луизы Гиллем Луис нашел добрый мир. Загородный дом Гиллемов находился рядом с парижской квартирой, в которой он и Хавьер жили со своими родителями, пока их жизни не разрушились окончательно. Живя под крышей Луизы со своим братом и лучшим другом, говоря на языке, который воспринимался им лучше родного, Луис впервые был счастлив.

– Твоей матери тоже было больно говорить о ней, но она всегда была готова о ней вспомнить. Она стала нам с Хавьером второй матерью, на что оказались не способны мои дедушка и бабушка. Мне было крайне тяжело провожать твою мать в последний путь.

По щеке Хлои покатилась слеза. Вытерев ее, она глубоко вздохнула.

– Мне приятно, что вы любили ее. Мама очень любила тебя и Хавьера. – Она снова вытерла слезу. – Можно задать тебе еще один вопрос?

– Конечно.

– Ты виделся со своим отцом после?..

– Ни разу. Я не навещал его в тюрьме, и я не был у него, когда он умирал.

Отцу Луиса и Хавьера удалось разжалобить суд, который признал его виновным в непредумышленном убийстве. Он отсидел в тюрьме всего десять лет и умер от рака поджелудочной железы менее чем через год после освобождения, брошенный всеми.

– Ты сожалеешь о том, что не виделся с ним?

– Моей матери нет уже более двадцати лет, а я по-прежнему скучаю по ней. Мой отец мертв половину этого срока, и я никогда не скучал по нему, но теперь я знаю: если бы навестил его в тюрьме, я бы воспользовался возможностью, чтобы посмотреть ему в глаза и спросить, как он решился на такое преступление.

Она тихо спросила:

– Он хотел с тобой увидеться?

Луис тяжело вздохнул.

– Да. Он просил меня приехать, когда лежал в хосписе. Он умер в полном одиночестве.

Луис прижался головой к голове Хлои.

Больше не надо слов. И Луис, и Хлоя, каждый по-своему, пострадали от своих отцов.

Смахнув слезу со щеки, Хлоя легла на песок.

– Прости меня, Луис.

– За что?

– За то, что мы с Бенджамином замыслили против тебя. Мне следовало знать, что ты не стремился его обмануть…

Жаль, что он не может сказать того же самого о своем брате.

– Тише. – Устроившись рядом с ней, Луис осторожно взял ее пальцами за подбородок и повернул лицом к себе. – У твоего брата были веские основания думать, что мы его предали. Я сожалею о том, что не повел себя иначе, когда он подал на нас в суд. Но все, что мы можем сделать, – это исправить ситуацию ради будущего.

– Но мы причинили вам с Хавьером такой ущерб…

Он поцеловал ее в губы и провел рукой по ее шее.

– Наш брак все исправит.

Она запустила пальцы в его волосы и пристально посмотрела на него.

Свет от звезд сверкал в наполненных слезами глазах Хлои, в которых читались желание и обида. Не в силах оставаться равнодушным, он жадно припал к ее губам, стараясь избавить от страданий.

Ее ответ был таким же страстным, как всегда, а их взаимное желание – сильным пламенем. В манерах Хлои не было ни притворства, ни фальши, она искренне наслаждалась каждым поцелуем и прикосновением.

Стянув с нее платье и поцеловав ее грудь, Луис вдруг осознал, что он изменился как любовник. Удовольствие, которое он дарил Хлое, было гораздо более опьяняющим, чем огромное удовольствие, которое дарила ему она.

Хлоя была самой бескорыстной любовницей, о которой он мог мечтать. Он ласкал ее тело, наслаждался его особым, неповторимым вкусом; восхищался ее волосами и шелковистой кожей.

Она потянула пальцами волосы Луиса и громче выкрикнула его имя. Пока они занимались любовью, в мире не существовало ничего, кроме них.

Когда они расстанутся, она сохранит все воспоминания об их близости…

При этой мысли сердце Хлои так болезненно сжалось, что она ахнула.

Луис решил, что она вздыхает от удовольствия, потому что снова и снова покрывал ее тело поцелуями. Хлоя закрыла глаза и позволила себе забыть о мимолетной душевной боли. Она с готовностью отвечала на его поцелуи, обнимая его руками, чувствуя твердость его теплых мускулов.