Бунт на «Баунти» - [45]
На пятое утро появился капрал пехотинцев (они тоже находились на корабле) со стражей. С меня сняли ножные кандалы и повели в каюту, помещавшуюся в конце пушечной палубы. Там меня поджидал корабельный врач, доктор Гамильтон. Он отпустил конвой, но, увидев на мне ручные кандалы, снова позвал капрала и велел их снять. Тот выполнил приказание весьма неохотно. Когда он удалился, врач запер за ним дверь на ключ и улыбнулся:
— Мне хочется, мистер Байэм, чтобы нам не мешали. Прошу садиться.
Доктор Гамильтон был крепкий мужчина лет сорока, с приятным голосом и обходительными манерами. Он мне сразу понравился. Эдвард и Паркин обращались с нами так, что после них простая учтивость казалась высшей добродетелью.
— Сначала, — начал врач, — о ваших успехах в таитянском языке. Вас удивляет, что мне известно об этом? Чуть позже я все объясню. Вы продолжали его изучать, пока жили здесь?
— Да, сэр. Дня не проходило без того, чтобы я не добавил хоть что-нибудь к своему словарю. Я также составил грамматику для тех, кто захочет изучать этот язык.
— Превосходно! Я вижу, что сэр Джозеф Банкс в выборе не ошибся!
— Сэр Джозеф? Так вы знаете его, сэр? — удивился я.
— Не так близко, как, хотелось бы. В сущности, я видел его лишь незадолго перед отходом «Пандоры», но он очень добрый приятель одних моих друзей.
— Тогда вы можете мне сказать, верит ли он в то, что я бунтовщик. Неужели вы сами, сэр, полагаете, что я настолько безрассуден, что мог принимать участие в мятеже? А капитан Эдвард обращается со мною, словно я один из зачинщиков.
Врач некоторое время не сводил с меня серьезного взгляда.
— Вот что я вам скажу, мистер Байэм. На человека в чем-то виновного вы не похожи. Что же до сэра Джозефа, то он, несмотря на все возводимые на вас обвинения, вериг в вашу невиновность… Постойте! Дайте мне закончить, — произнес он, увидев, что я собираюсь его перебить. — Я хочу вас выслушать, так же как вы хотите объясниться, но позвольте мне прежде сообщить вам, насколько серьезно то, в чем вас обвиняют. Мне рассказал об этом сэр Джозеф, который не только разговаривал с капитаном Блаем, но и читал данные им под присягой в Адмиралтействе показания относительно бунта. Не стану входить в подробности. Из них довольно лишь одной, чтобы вы поняли, насколько все серьезно. Ночью накануне захвата «Баунти» капитан Блай, выйдя на палубу, застал вас и мистера Кристиана за откровенным разговором. И капитан Блай утверждает, что вы сказали мистеру Кристиану: «Можете на меня положиться, сэр», — или нечто подобное.
Я был так ошарашен, что на несколько мгновений потерял дар речи. Странное дело: я прекрасно помнил весь разговор с Кристианом, а вот эту подробность забыл. Теперь, когда мне о ней напомнили, я сразу понял, насколько эта фраза свидетельствовала о моей виновности. Естественно, Блай решил, что я заявил Кристиану о своей готовности помочь ему захватить корабль.
Доктор Гамильтон сидел и ждал, что я скажу.
— Похоже, мистер Байэм, вы вспомнили этот разговор…
— Да, сэр, вспомнил. Я действительно сказал эти слова мистеру Кристиану и именно в тех обстоятельствах, о которых говорит капитан Блай.
И я рассказал врачу всю историю бунта, не опуская ничего. Доктор Гамильтон молча слушал. Когда я закончил, он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Вы убедили меня, мой мальчик, вот вам моя рука. Но должен вам сказать, что убедили вы меня не столько своим рассказом, сколько тем, как вы держитесь. Вы сами должны понимать, что правдоподобность вашей истории играет против вас.
— Как это, сэр?
— Поймите, я вам верю, но поставьте себя на место капитанов, которые будут заседать в морском суде. Искренность, с какою вы рассказываете свою историю, безусловно окажет на них свое действие, но они припишут ее вашему стремлению избежать смертной казни. Что же касается самой истории, то она покажется им даже слишком правдоподобной. Слова, сказанные Кристиану, объяснены. Прекрасно объяснено и то обстоятельство, что вы спустились вниз именно тогда, когда катер отплывал. Да любой из этих капитанов подумает: «Как раз такую сказочку и может выдумать сообразительный мичман, чтобы спасти свою жизнь».
— Но ведь я говорил вам, сэр, что Роберт Тинклер подслушал мой разговор с Кристианом. Он может подтвердить любое сказанное мною слово.
— Да, пожалуй, Тинклер может вас спасти. Ваша жизнь в его руках. Он благополучно добрался до Англии с капитаном Блаем. Возвращаясь к вашей истории: представьте, как трудно будет убедить суд, что такой умный и рассудительный человек, как Кристиан, мог решиться на настоящее безумство — одному на утлом плоту добраться до острова, населенного дикарями.
— Это не покажется таким уже невероятным, если принять во внимание характер Кристиана и оскорбления, которые наносил ему капитан Блай.
— Но в том-то и дело, что эти офицеры ничего не знают о характере Кристиана, а их симпатии будут на стороне капитана Блая. Вам придется привести неоспоримые доказательства того, что разговор у вас был именно таким. Есть ли кто-нибудь, кому Кристиан говорил о своем намерении покинуть корабль?
