Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [218]

— Кто это? — задал неуместный вопрос Левинц, словно бы кто-либо из присутствующих мог на него вразумительно ответить.

Беркут прошипел что-то, из его слов можно было разобрать только «…в пальто» — и это слово, в свою очередь, ничего не проясняло. Оглядевшись, Симак заметил отсутствие Наёмника — и без труда догадался, что тот находиться на небольшом складе, в котором Симак видел воронёные стволы «МР-40» и коробки с патронами. Они прошли в кабинет, включили настольную лампу, жёлтый свет которой когда-то освещал важные для покойного её владельца, документы. На столе лежала книга в красном переплётё, из плотной материи. Откинув заглавную страницу, Симак вслух прочитал: «Klaus Richter. Tagebuch»[74].

— Это дневник! — подсказал стоявший за спиной Левинц.

— Хорошо, только не думаю, что мы сумеем что-нибудь разобрать! — сказал неслышно подошедший Наёмник. — Света — там осталась, а написан дневник немцем, да ещё и письменным немецким шрифтом!

Симак перелистывал страницы, и убеждался, что без переводчика, без хорошего переводчика, им не обойтись — даже Свете трудно будет разобраться в этих каракулях. На некоторых страницах он видел аккуратно выведенные формулы, наброски, чертежи. Но вдруг глаза Симака зацепились за знакомые, русские буквы, когда он уже перелистал более половины дневника. Он отлистал назад, и вернулся к тому моменту, когда автор дневника перешёл на русский.

— Что там? — увидел оживление товарища, Терех.

— Тут по-русски… — ответил тот, уже погрузившись в слова, выстроенные ровными шеренгами, на белой, словно новой, бумаге.

Голос Симака воспроизводил написанные много лет на бумаге слова, в каждом из них крылась боль, бессилие, горечь.

«Клаус Рихтер. «Начало конца».

Эта часть дневника написана для русских солдат и офицеров, которые — я уверен, — в ближайшее время остановят это… Скажу сразу: это не дезинформация, и лучшим доказательством тому, будет моё тело, которое покоится в соседней, спальной комнате. Прошу упокоить его, и придать земле, захоронив по христианским обычаям. Немного о себе: я родился в России, родители дали мне имя Николай; фамилия Рихтер — настоящая, и происходит она от наших предков. В 25 лет я эмигрировал вместе с родителями в Германию, где и обучался самой прекрасной науке — физике. Мою жизнь, а так же процесс обучения, пересказывать не буду — всё это есть в предыдущей части этого дневника, которую вам переведёт любой специалист по иностранным языкам. Вкратце скажу лишь одно: я выдвинул сумасшедшую, на первый взгляд теорию, о существовании параллельного мира. В моей работе мне очень помогли научные труды, которые были написаны Николой Тесла, и хранились в секретных архивах Германии. Мне удалось раздвинуть магнитный барьер, за которым оказалось не что иное, как ад. К сожалению, я слишком поздно это понял.

Впервые создав машину, которая смогла разорвать магнитный поток, (это было ещё в Германии, в моей собственной, небольшой лаборатории), — я погрузил в неё крысу, и после изменения магнитного поля, эта крыса проявила необычайную агрессию. Более того, грызуна оказалось не просто усыпить — никакие яды, которые я давал крысе вместе с едой, не могли убить её! Я обрадовался тому, что достиг успеха в своих экспериментах, и хотел было опубликовать свою работу, как тут в моей жизни появилось это слово, страшное, и ранее мне неведомое… «Аненербе». Им было нужно, чтобы я сделал для Рейха не убиваемого солдата. Я отказался — потому, что для этого мне пришлось бы проводить эксперименты на людях. Но, им было плевать на меня — им были нужны не убиваемые солдаты… и они заставили меня, их создать.

Вначале я работал над этим в Германии, меня перевели в настоящую лабораторию — я не знаю, где она находилась: меня везли туда в машине, с закрашенными окнами. Я находился в этой лаборатории два года, без возможности увидеть солнечный свет… потом меня привезли сюда. Сюда же привезли все мои наработки по машине, которую мои руководители назвали «Х-1». Моим заместителем, — следовательно, вторым по важности, после меня, человеком на объекте, — стал знакомый мне по прошлой, гражданской жизни профессор Moritz Köhler. Именно он передал в гестапо полученные результаты моего эксперимента с крысой. Из гестапо эти данные попали в аненербе. Мориц Кёлер… про этого человека можно написать целую книгу, озаглавив её «Ложь и предательство». Моя теория свела профессора Кёлера с ума. Зависть и лесть позволили ему организовать работы по собственному проекту, который получил индекс «Х-2». За основу он взял мою работу по проекту, и посвятил себя созданию более мощной, более сильной машины. Мне удалось завершить все работы раньше срока — ведь у меня было всё, что я только попрошу! Не было лишь одного — свободы! Только тогда я понял, что именно происходит в индукционной камере, в тот момент, когда разрывается магнитное поле. Но было уже поздно. Война вносила свои коррективы, и время, отведённое нам на работу по проекту, неизбежно сжималось. Накануне эксперимента, мы долго спорили с профессором Кёлером. Я настаивал на тестировании его машины, но он не желал меня слушать — гордость и зависть затмила его некогда светлый разум. Эксперимент обеих машин проводили в один день. Вместе с моим другом Штефаном Ланге, который одновременно являлся профессором, старшим научным сотрудником, контролирующим охрану объекта; а так же, — как я понял позже, уполномоченным членом аненербе, — мы повернули наши ключи. Именно так можно было запустить обе установки, и точно также мы могли их отключить. В тот день Штефан признался мне, что он курирует мою работу, и работу Кёлера, как впрочем, работу всей лаборатории в целом. Он рассказал о том, что появилась угроза захвата объекта Русскими солдатами — и тогда, все наши достижения могут обернуться против народа Великой Германии. Чтобы избежать этого, он втайне от меня отдал приказ: вмонтировать в сеть пуска установок систему самоликвидации, которая привела бы к подрыву атомного реактора. Ключи не простые — они уникальные — внутри содержится микрокассета, с записью электромагнитных алгоритмов. Если повредить ключ — то он будет бесполезен; при попытке разобрать замок, система блокируется. По теории, взрыв реактора может привести к неконтролируемой цепной реакции деления атомного ядра, которое в свою очередь может привести к катастрофическим последствиям, масштабы которых даже трудно представить!