Бумеранг Гейдриха - [6]

Встреча трех единомышленников продолжалась всего около получаса. На прощанье фон Нейрат сказал:

— Я возлагаю большие надежды на мою встречу с Гитлером. Думаю также, что в ближайшие дни в Берлине должен появиться господин Шахт, его отпуск слишком затянулся. Когда он появится, мы в его лице, несомненно, найдем себе соратника.

Берлин, 9 ноября 1937 года

На крыльце рейхсканцелярии фон Нейрат столкнулся с фон Фричем, лицо генерала было красным, ноздри раздувались, в глазах сверкали злые огоньки. Министр иностранных дел попытался остановить генерала, но тот только махнул рукой и устремился к ожидавшему его автомобилю. Барон понял, что встреча главнокомандующего с фюрером прошла совсем не так, как они надеялись накануне.

«Ничего, капля — камень точит», — подумал фон Нейрат и пошел узнавать ответ на свое прошение об аудиенции.

В канцелярии его ждала новая неожиданность: адъютант, у которого он спросил о судьбе своего прошения, вежливо, но холодно, ответил:

— На днях фюрер отбывает в свою резиденцию в Берхтесгаден. Ответ на ваше прошение он даст, очевидно, уже по возвращении.

Рейхсканцелярию министр иностранных дел покинул в полной растерянности: обычно он получал аудиенцию без проволочек. Он попробовал найти полковника Хоссбаха, но ему сказали, что полковник на совещании и освободится не скоро. Тогда он попытался поговорить с кем-нибудь из своих старых знакомых, но получил очень холодный прием и поспешил домой.

Все говорило о том, что над его головой сгущаются тучи: с таким отношением к себе он еще не сталкивался.

По дороге он опять почувствовал, как у него защемило сердце. Придя домой, барон сразу же вызвал врача. Тот осмотрел министра, напомнил ему, что еще вчера велел провести эту неделю в постели, и на этот раз категорически запретил своему пациенту подниматься без его разрешения.

Когда доктор ушел, Константин фон Нейрат долго раздумывал над сложившейся ситуацией. В конце концов, он пришел к выводу, что все, что ни делается, — все, к лучшему: пока он болеет, фон Бек и фон Фрич успеют что-то предпринять, возможно, за это время в Берлине объявится Шахт, и тогда все станет проще. С такими мыслями он незаметно успокоился и уснул.

Берлин, 10 ноября 1937 года

Генрих Гиммлер сидел у себя в кабинете за массивным письменным столом и, близоруко щурясь, протирал стекла пенсне. Присутствовавший там же Рейнгард Гейдрих неспешно подошел к небольшому журнальному столику, на котором стояла откупоренная бутылка коньяка, раскрытая коробка шоколадных конфет и две рюмки. Не говоря ни слова, он налил себе полрюмки коньяка, одним глотком выпил его, потом, задержав дыхание, долго выбирал себе конфету. Проделав все это, он повернулся к Гиммлеру.

— А наши старички-генералы на днях собирались для обсуждения планов спасения Отечества. Но ничего, Фричу фюрер уже щелкнул по носу, а фон Нейрата и видеть не хочет, так что тот опять пестует свое нежное сердечко.

Гиммлер наконец-то кончил возиться с протиркой стекол, нацепил пенсне и взглянул на Гейдриха.

— Я вчера разговаривал с Герингом, он просит повнимательней отнестись к Бломбергу. Как я понимаю, он очень хочет свалить министра и занять его пост. Может, так будет и лучше. Правда, Бломберг сейчас больше занят своими сердечными делами: ты, наверное, слышал, что он разговаривал с Гитлером и с Герингом на тему своей женитьбы на фройлян Грюн.

— Слышал. Вот он сам себе и вырыл достойную яму. Насколько я знаю, он даже решил, что Гитлер и Геринг будут дружками на его свадьбе. Так что и присматриваться не надо.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да только то, что когда Гитлер узнает, что был дружком на свадьбе у уличной девки, то за голову Бломберга никто не даст и ломаного гроша.

— Так, может быть, нам предупредить фюрера заранее?

— Зачем? Тебе очень хочется спасти Бломберга? Сейчас его еще можно спасти, но вот после свадьбы — нет. Ему вместо того, чтобы изучать прелести своей невесты, надо было бы поинтересоваться ее прошлым.

— У него просто нет таких обширных знакомств среди шлюх, как у тебя, — усмехнулся Гиммлер.

— Да тут и знакомств не надо: ее мать содержала бордель, в котором и родилась наша невеста, правда, назывался он скромнее — массажный кабинет.

— Возможно, ты и прав. Если мы побережем сейчас Бломберга, то он все равно будет у нас на надежном крючке. Хотя, скорее всего, этот крючок не пригодится: старую гвардию надо убирать — грядут новые времена.

— Вот и я так думаю. После свадьбы мы подпихнем нужные бумажки любезному графу Гелльдорфу, а заодно проверим и его.

Гиммлер взял со стола пресс-папье и задумчиво покрутил его в руках.

— Бломберг Бломбергом, но меня, честно говоря, больше заботит фон Фрич. Последнее время он что-то слишком начал распускать свой язычок.

— И он, думаю, не без грешка, — Женственное лицо Гейдриха снова озарила сатанинская улыбка. — Найдем и ему подходящий грешок. Эту старую гвардию надо убирать: они все еще считают себя солью земли и изображают из себя каких-то неприкасаемых. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вермахт стоял в стороне от партии.

— Так, может быть, нам их и убрать одновременно? Даже Геринг на месте Бломберга будет для нас более приемлем.