Бумажный домик - [63]
Итак, Долорес, мать-одиночка, нарушившая священные для испанских предков заповеди, осуждена; но по меркам современной жизни и современной морали — оправдана. И она может с царственным величием пренебречь всем тем, о чем горланят денно и нощно на каждом углу: ей нет нужды заботиться о своей красоте, быть «в курсе», повышать свой «уровень», гоняться за покупками. В старых шлепанцах, размазав по лицу всю палитру античного живописца (белое, красное, черное), вылитая статуя Афины Паллады, неистово размалеванная древним греком и еще не отмытая временем, Долорес, пустив в ход свою индульгенцию, взирает на мир с величественным безразличием бедуинки. Она смеется над советами «Элль» и героическими усилиями своей приятельницы, которая пытается «устроить» ее санитаркой или служащей в благотворительное учреждение, а с мая она загорелась мечтой об идеальной революции, которая уничтожит ложную шкалу ценностей, разоблачит любое проявление лицемерия и высмеет бессмысленную нервотрепку рекламы. Такова свобода Долорес. (Долорес: «Если я ношу мини-юбку, то совсем не из кокетства, а потому, что не боюсь показать свои ноги…»)
Но эта свобода — от отчаяния. Потому что хоть она и вольна жить как хочет, доброта ее неодухотворенная, независимость ничего ей не дает, и если она растрачивает даром свой ум, сердце, тело, здоровье, то только из абсурдной, ни на чем не основанной гордости — Долорес не признает за собой права на эту свободу. Признать, что она владеет ею по праву, значит признать, что она несет за нее ответственность. А потому она предпочитает пользоваться этой свободой так, словно та ей навязана ее же бесчестьем, и на словах принимать общество, которое отвергает своим поведением. Вот почему Долорес обесчещена.
Эротика
О ней много говорят, утверждают, что она празднует победу. Лично я не против. Но когда я читаю поступающие ко мне литературные новинки, многие из которых действительно посвящены физической любви, у меня возникает впечатление, что у наших современных писателей эта тема разработана не так уж блестяще. В их изысканиях скорее чувствуется брезгливость, чем восторг, а их подвиги, или те из них, о которых они позволяют нам догадываться, только бьют на эффект, имея в виду неизбежно следующую за ними скуку. Мы стыдимся любить, как стыдимся писать, и, конечно, мы никогда столько не писали и, хочу верить, никогда столько не занимались любовью. Но несомненно одно: когда подобным попыткам сопутствуют такая тоска, упадок духа и унылое отсутствие изобретательности, они уже не имеют никакого отношения ни к литературе, ни к эротике.
В течение нескольких недель весь наш квартал был увешан рекламой, восхваляющей достоинства дамских колготок посредством изображения гигантского зада; Полина смеется, Венсан не обращает внимания (его гораздо больше интересует продукция фирмы «Супермен»), Даниэль выражает полное презрение, Альберта говорит: «По-моему, это не очень прилично». В витрине выставлены голые, ярко раскрашенные манекены — Полина говорит: «Умора», Венсан: «Очень мило», Альберта: «Смешно». Почему такая разная реакция? Когда по телевизору показывают любовные сцены, Полина визжит от восторга: «Ура! У них любовь!» Венсан не проявляет интереса, если только не появляется соперник с пистолетом в руке. Альберта опускает глаза. И все они дети своего века. Альберта в одиннадцать лет объявляет, что она, в общем-то, «за пилюли» в определенных случаях. Венсан еще не составил себе мнения по этому вопросу, он должен подумать. Полина как-то выудила из кучи присылаемых мне книг какое-то сочинение о половом воспитании, устроилась под лампой, являя собой прелестную картинку в духе Ингмара Бергмана, и, водя пальчиком по строчкам, прилежно принялась читать: «Мужские сперматозоиды затем проникают…» Отобрать у нее книгу? Возмутиться? Или приступить к рассказу о пестиках и бабочках, переносящих пыльцу?
— Полина, ты понимаешь, о чем читаешь?
— Да! Конечно!
— Может быть, тебе объяснить?
— Нет, нет. Мне все ясно.
— Вот как? А откуда же…
— Я ведь видела животных на ферме у Бросса. Я видела, как родился теленок и как ведут себя кошки, собаки и лошади, а знаешь, у кур все совсем по-иному, и у улиток тоже. Хочешь, я тебе объясню?
— Нет-нет, спасибо.
Признаться, что касается кур, я не слишком осведомлена. Но я благословляю деревню, которая избавила меня от рассказа о пестиках и тычинках.
Альберта читает номер «Элль», где с помощью схем и графиков объясняются этапы беременности и родов. Я готова выполнить свой материнский долг:
— Ты понимаешь? Тебе это интересно?
— Я в восторге, — отвечает она, склонившись над самыми что ни на есть прозаическими схемами. — Что может быть прекраснее?
Она права. Я не очень хорошо понимаю, что еще мне надо сделать. Может быть, то, что следовало сделать, уже сделано; а может быть, главное было чего-то не делать: не протестовать, не краснеть, не смущаться, не отказываться отвечать на неудобные, но невинные вопросы. Правда, порой та простота и откровенность, с какими они относятся к подобным вопросам, удивляют меня.
Альберта. У Жана с Жаклиной будет ребенок, да, мама?
Небольшие повести, составляющие книгу известной французской писательницы, основаны на действительных событиях далекого прошлого. Захватывающий сюжет вводит читателя в мир европейского средневековья, делает свидетелем судилища над «ведьмами» и «колдунами», знакомит с процедурой инквизиционного процесса. Автор рисует гнетущую атмосферу времен, когда стремление человека познать неведомое влекло за собой жестокую кару, а порой и смерть.Рассчитана на широкий круг читателей.
«Дикки-Король» — роман известной французской писательницы Франсуазы Малле-Жорис, члена Академии Гонкуров, рассказывает о «шоу-бизнесе», той гигантской индустрии зрелищ, которую создала буржуазная «массовая культура».Издание рассчитано на массового читателя.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В романе «Мы еще потанцуем» четыре главных героя. Точнее, героини. Четыре подруги. Они выросли вместе и были неразлучны. Шли по жизни каждая своим путем, искали себя, строили свое счастье, но свято хранили верность детской дружбе. И была любовь — единственная, ни на что не похожая, прошедшая через измены и ревность, победившая искусы пошлости и богатства. Но однажды их пути связались в страшный узел предательства и боли. И настал момент истины.Как найти силы выйти из уютного детского мирка и стать взрослым, не потеряв себя? Что такое дар жить на пределе сил? Эти вопросы ставит перед читателями новый роман Катрин Панколь.
Необычная история, рассказанная в романе Дидье ван Ковеларта, посвящена судьбе «ребенка из пробирки». Франсуа, бизнесмен с железной хваткой, ворочающий миллиардами, но всегда остающийся в тени, под влиянием случайного стечения обстоятельств решает выступить в роли донора и помочь Симону, скромному продавцу игрушек из провинциального универмага, и его жене Адриенне стать родителями. Он не предвидит, как далеко заведет их всех эта минутная прихоть…Дидье ван Ковеларт (родился в 1960 г.) — один из крупнейших французских писателей современности.
Анна Гавальда — один из самых читаемых авторов мира. Ее называют «звездой французской словестности» и «новой Франсуазой Саган». Ее книги, покорившие миллионы читателей, переведены на десятки языков, отмечены целым созвездием премий, по ним ставят спектакли и снимают фильмы.В новой редакции романа «Глоток свободы» — новые главы. Еще больше очарования Франции, легкости и иронии. И пьянящее ощущение, что ты можешь изменить свою жизнь — стоит только сделать маленький шаг.