Бумажная магия - [34]

Над ее ухом прожужжала пухлая пчела. Сиони инстинктивно принялась отмахиваться от насекомого, но остановилась, заметив, что множество таких же темных точек кружит около домиков. Рой принимал причудливые формы, превращаясь в облачка, вытягиваясь в узкую ленту или завихряясь в воздухе.

Сиони изумленно открыла рот. Неужели это пасека?

В глубине сердца Тейна?

Следом за мальчиками к ульям приближался высокий плотный мужчина, одетый в цельный комбинезон из толстой парусины. Штанины он заправил в башмаки, а ворот завязал шнурком под подбородком. Сиони не могла рассмотреть его лицо, защищенное специальной сеткой, тем более что ее сразу облепили пчелы.

Протирая глаза, чтобы удостовериться в реальности происходящего, Сиони обратилась к единственному взрослому.

– Прошу прощения, – сказала она, но пасечник не обернулся даже после того, как она окликнула его вторично.

Старший мальчик начал бегать вокруг мужчины, и Сиони решила поговорить с ним, но не тут-то было! Он не обращал на Сиони внимания и смотрел не на нее, а как будто сквозь нее. Похоже, он не замечал ее присутствия. Как и все остальные.

А Лира… где же она? Сиони обогнула ульи – рой тоже игнорировал ее появление. Она заглянула за деревья и окинула взглядом пологие зеленые холмы. Нигде не оказалось никаких следов Потрошительницы.

Сиони достала из сумки лист белой бумаги и сжала его между ладонями. Ей сразу полегчало.

– Тебе водить! – пискнула девочка лет восьми с двумя золотисто-каштановыми хвостиками, торчавшими из-под сетки, и кинулась бежать от старшего мальчика.

Она так громко хохотала, что пчелы взвились над полудюжиной ульев.

– А ну-ка брысь отсюда! – прикрикнул на них мужчина и аккуратно снял крышу улья.

У него был низкий глубокий голос и не очень правильное произношение. Когда пасечник вытащил верхнюю рамку улья, Сиони восхищенно воззрилась на соты, полные густого янтарного меда. Пчелы незамедлительно облепили руки мужчины, но он отнес рамку к тачке и принялся сливать мед в ведро. Сиони сглотнула слюну, которой вдруг наполнился ее рот, однако она не отвлеклась от главной мысли: «Как я здесь очутилась?»

И что еще важнее: «Где находится это здесь?»

Вне всякого сомнения, заклинание Лиры не выкинуло ее из пределов досягаемости Потрошительницы. С какой стати последовательнице запретных искусств отправлять Сиони на мирную летнюю пасеку?

Фенхель поднялся на задние лапы, пытаясь получше разглядеть особенно упитанную пчелу, жужжавшую вокруг его бумажной головы. Другая пчела зудела возле уха Сиони, но не пыталась ни сесть на нее, ни ужалить. А если и попытается, Сиони все равно ничего не почувствует.

– Эмери, дай-ка мне ложку! – крикнул мужчина, указывая на длинную металлическую ложку, лежавшую в траве.

Услышав имя мг. Тейна, Сиони уставилась на предпоследнего по возрасту мальчика, лет, наверное, шести. Эмери со всех ног кинулся выполнять поручение. Не выпуская из рук бумагу, Сиони бросилась за ним вдогонку: она надеялась хоть как-то рассмотреть его лицо, виднеющееся сквозь пепельную сетку. Мальчуган, конечно, не заметил ее, хотя Сиони в конце концов присела перед ним на корточки. Ей удалось различить неровные пряди черных волос, выбивавшихся из-под шляпы, и яркие зеленые глаза. Да… его выдали именно глаза.

– Маг Тейн, – прошептала Сиони.

Мальчик пробежал сквозь нее, как призрак, и вручил ложку мужчине, который, вероятно, и был его отцом. Пасечник потрепал сына по плечу, и Эмери, широко улыбаясь, вернулся к остальным детям. Он носился между ульями с ловкостью, которая заставила Сиони подумать, что он мог бы повторить эти движения и с завязанными глазами.

«Семья мг. Тейна… – подумала Сиони. Но почему она видит это… воспоминание? Или мечту?»

Разве не слышала она своими ушами слова мг. Тейна, что он был единственным ребенком?

– Маг Тейн! – позвала она и осеклась на полуслове.

Как раз позади ульев – там, где зеленая равнина переходила в холмы, а с высокого дерева свешивалась автомобильная шина (ее, видимо, использовали вместо качелей), мелькнула тень. Темные локоны, подхваченные ветром.

Лира.

У Сиони перехватило дыхание. Ее пальцы похолодели, но она ухитрилась щелкнуть ими, подзывая Фенхеля. Сиони побежала прочь от Потрошительницы, от пчел и от маленького Эмери Тейна. Фенхель следовал за нею по пятам. Сейчас у Сиони не было выбора. Она могла только бежать… и лихорадочно прикидывать на ходу, как ей одолеть Потрошительницу, которую невозможно убить.

Летний пейзаж померк, стал расплываться, и Сиони вдруг оглушили громоподобные аплодисменты, от которых у нее душа ушла в пятки.

Фенхель затявкал, а Сиони остолбенела. Она очутилась в гуще рукоплещущей разряженной толпы совершенно ей незнакомых людей. Зрители, как и Сиони, находились в огромном зале, похожем на Альберт-холл в Западном Лондоне. Наклонные проходы устилали алые ковры, а на стенах висели канделябры со множеством горящих свечей. Электрических ламп не было и в помине. Сиони уперлась взглядом в полную женщину в меховой накидке, сидевшую в ближайшем кресле и гулко хлопавшую в ладоши.

– Что происходит? – спросила Сиони у этой леди, стараясь перекричать гром аплодисментов.