Бульвар Ностальгия - [22]
подменить нашего пианиста?
Пианист оркестра «Малахит» Эдуард Поберецкий (Эпо) был пианистом по
материнской линии и заядлым картежником по отцовской. Раза два в год Эпо
делал большую игру.
– Вы согласны?
Ты не поверишь, но, вместо того чтобы лепетать и заискивать, я развязно
спросил: – «Что я буду с этого иметь»?
Скорей всего тут взыграло самолюбие. Если к вам звонил Г. Костриков, то это
могло означать только одно: в этой скоротечной жизни вы появились совсем не
случайно.
– Два красных рубля в день, – не раздумывая, ответил Костриков.
– Пх! – пыхнул я в трубку.
– Что ж значит пых! Назовите вашу сумму.
– Полтинник, – объявил я.
– Да вы что! Возьмите себя в руки. Не завышайте ноту! Я ведь могу позвонить
и кому-нибудь посговорчивей.
– Нет, нет, нет. Считайте, что я неудачно пошутил, – снизил я тон.
– Засчитал. Жду.
Г. Костриков повесил трубку.
Вот так на несколько вечеров я стал клавишником ресторана «Малахитовый
цветок».
Могу сказать, что это были лучшие дни и ночи моей жизни. Я играл как
молодой бог: яростно и самозабвенно.
А теперь я похож на выброшенного, на берег кашалота.
Гера печально вздохнул, почесал спину и продолжил.
…Я легко менял тональности и лабал крутые импровизы. «Козы» из
танцевальной группы «Лепестки» кружили надо мной, словно чайки над
рыбным косяком.
С кем только я не познакомился за эти дни: от воровского авторитета до
известного на всю страну психотерапевта.
Но у всякого Рая есть своя «Coda». Как-то в дождливый понедельник с
покусанным левым ухом с большой игры вернулся Эпо, и сбросил меня с
шумного Олимпа на скучную Землю.
– Спасибо, Гера, и до новых творческих, – рассчитываясь со мной, сказал Г.
Костриков.
– А собственно, почему до новых? Ведь мы могли бы их и не прерывать. Я
согласен играть и за квинту от причитающихся мне башлей. И потом я не
понимаю, зачем он вам нужен? Он ведь утаивает «парнас» от коллектива!
– Ну, нет, что вы, Гера, я человек моральных принципов! Выгнать человека я не
могу, но вот, если, скажем, с ним что-нибудь случится, то я непременно поимею
вас в виду, – пообещал мне Г. Костриков.
– Поимейте, – ответил я, и поплелся на автобусную остановку.
«Если с ним что-то случится. Если с ним что-то случится» – неотступно
крутились в моей голове слова Г. Кострикова. Что с этим наглым боровом
может случиться?! Только что запор от чрезмерного поедания жареных
перепелов! «Такому человеку случайность надо создать» – вынес я решение. И,
взволновав клавиши своей юношеской фантазии, стал творить «несчастный
случай» пианисту А. Поберецкому.
– Легче, легче. Душу выбьешь! – застонал Хорошевский, когда я принялся за
«похлопывания»
– Все, все заканчиваю.
И, сложив мази и кремы в саквояжик, вышел от Хорошевского. В дверях лифта
я вновь напоролся, на шамкающую губами: – «дрыгус – брыгус» – звезду
парапсихологии – Брониславу Львовну Н.
– Ну, как ты? – спросил я, придя к Хорошевскому на следующий день, и
принюхался. В квартире нестерпимо воняло смоленой поросячьей щетиной.
– Значительно «хорошевски». Почти как горный козел! – ложась на кровать,
заверил меня Гера. – Так на чем мы остановились в прошлый раз?
– Я на похлопывании, а ты на фантазиях, – напомнил я Гере его историю. -
Ах, ну да.
…Чего только я не нафантазировал! Каких только сценариев не сочинил!
Достаточно сказать, что я серьезно обдумывал вариант создания препарата, с
помощью которого я бы лишил Эпо творческой потенции.
Вскоре я бросил фантастические проекты и перешел к реализму будней.
Я проник на территорию венерологического диспансера.
– Я дам тебе сотку, если ты заразишь указанного мной человека, – пообещал я
одной из пациенток: даме, остававшейся и в застиранном, дырявом больничном
халате весьма привлекательной. Я чуть было не поддался соблазну заразиться
сам!
– Для этого мне надо цивильное платье и четвертной задатка, – ответила она.
Назавтра я принес все требуемое.
– Будет сделано в лучшем виде, – пообещала дама и навсегда исчезла как с
территории больницы, так и из моей жизни.
Тогда я обратился к знакомому воровскому авторитету. Стриженному под ежика
субъекту.
– Не сцы. Это Гарик, – сказал он, увидев мое замешательство от вида огромного
питона, кольцом лежавшего на диване. Гарик посмотрел на меня
посоловевшими глазами и, не разглядев во мне пищи, смежил веки.
– Мне надо разобраться с одним человеком, – присаживаясь рядом с питоном,
сказал я. – Кто это может произвести и на сколько это потянет?
– Все зависит от «темы», – приглаживая свои колючки, ответил авторитет.
– Мне нужно лишить его на долговременный срок творческих способностей.
Скажем, повредить руки. Сотки хватит? – Я вытащил банкноту.
– Хватит. – И, спрятав коричневую бумажку под стельку лакированной туфли,
авторитет поинтересовался.
– Кого?
Я протянул фотографию с адресом на обратной стороне и добавил:
– Только пооперативней, пожалуйста.
– Заметано.
И, правда, поручение мое было исполнено быстро и качественно. Но дело
в том, что пострадал совсем другой, хотя внешне как две капли воды похожий
на Эпо, человек.
Тогда я отправился к знаменитому экстрасенсу. Невысокий, шустрый, с
седенькими кудряшками человек, он здорово напоминал выбежавшую за ним
болонку Чапу. Экстрасенс был сама любезность. Ах! Ах! Прошу! Прошу! Ну
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».