Бульвар Ностальгия - [19]
немецкий радиоприемник «Грюндик».
Выгоревшие стены со множеством дырок разных диаметров свидетельствовали
не то о террористическом акте, не то о бывшем изобилии произведений
изобразительного искусства. То тут, то там висели картинки из «Плейбоя» с
надписью по-русски «Их нравы». Завершала композицию огромная надпись
цвета ультрамарин «Тайм Нью Роман – Richard Avedon». За окном «тихой
обители» открывался захватывающий вид на общественный туалет, силуэт
которого размывал набросившийся на город дождь.
В заботах первых дней пробежала неделя. Как-то сырым промозглым
вечером Тимоха вспомнил, что не хлебом единым жив человек и принялся
налаживать «Грюндик» для приема эфира. Наторенный практикой бдений у
радиоприемников и спидол, он вскоре вышел на местные радиостанции, певшие на языке, из которого Тимофей улавливал только знакомое от дяди Оси
«Каха-каха» и «Йегие беседер». Их в свою очередь перебивал голос муллы,
заунывно тянувший «Аллах акбар». Освоившись с местным эфиром, Тимоха
перешел к коротковолновому. Где-то между городами Варшава и Москва сквозь
треск и шум эфирных помех прорвалась песня:
«Когда зажигаются звезды в небе ночном,
Память непрошеным гостем входит в мой дом»
Трудно передать сюрреалистичность этой картины. Дождливый вечер. Чуждое
уху «Йегие беседер»… Завывание муллы. И Т. Дудиков, вчерашний ловец
вражьих станций, а сегодня человек, лихорадочно пытающийся задержать
русские слова на германском «Грюндике».
«В эти минуты твои оживают глаза,
В них, как и прежде, невольно таится слеза..»
И снова треск помех заглушали слова певца.
«Я приглашу на танец Память,
И мы закружимся вдвоем,
И вместе с нами, вместе с нами
Помолодеет старый дом.»
– Мой уже не помолодеет, – грустно сказал Т. Дудиков ускользающему в треске
помех певцу. Старый дом, да и не дом вовсе, а так, крохотная малосемейка,
была сдана Тимохой по описи жилкоммунальной конторе N5. К вечеру в ней
уже жил какой-то угрюмый субъект. И дороги туда, где, -
«Кружатся даты,
Свечи горят
В рамке багетной
Опять оживает твой взгляд», – мне уже нет.
– Пел Игорь Тальков. А сейчас на волнах «Маяка» прозвучит репортаж о
готовности канализационной системы Москвы к зимнему периоду…,– голос
диктора стал трещать, щелкать, тускнеть и вскоре вовсе потонул в ночной
молитве муллы. Тимофей еще немного покрутил настроечный барашек в
районе городов Минск-Киев, но эфиром безнадежно завладел мулла. Тогда
Тимофей Дудиков рванул болтавшийся у ног электрический шнур. Стало тихо.
Тимоха еще немного посидел, глядя как гаснет зеленный огонек «Грюндика»,
затем затушил сигарету и забрался под одеяло.
– Йгие Беседер, – сказал он заворочавшейся жене.
– Савланут (терпение), – сонно протянула она….
Приближалось 7 ноября. В одном из профтехучилищ города Запыльевска
готовились к праздничному концерту. Как водится, был собран большой хор и
духовой оркестр. Для участников были отменены практические занятия по
кручению бобин и выпиливанию лобзиком. С утра до ночи будущие
станочники, металлисты, бобинажницы, с «подсадными утками» из
подшефного Дома культуры и музучилища пели песни о мире и танцевали
зажигательные плясовухи народов огромной страны. Руководил всем этим
театрально-художественным действом режиссер подшефного Дома культуры -
Леонид Аркадьевич Кролик. Дым в училище и храме искусств стоял
коромыслом. Леонид Аркадьевич ругался с осветителем, работниками сцены и
костюмером, (бывшим бухгалтером ДК, снятым с должности за растрату,
которую «замяли» общими усилиями коллектива) и хищным взглядом
провожал мясистые бока завуча по воспитательной работе Сирены Чеславовны
Мясоедовой. В короткие творческие паузы Леонид Аркадьевич засылал в
ближайший пивной ларек шустрого баяниста Гену по кличке «Крокодил»… В
общем, все было, как обычно.
Правда, в этот раз все были настолько заняты творческим процессом, что
совершенно выпустили из вида училищный ВИА «Бригантина» с её молодым
руководителем – учителем истории Тимофеем Николаевичем Дудиковым. В
свете тогдашних, перемен никто из руководства так и не зашел на второй этаж
примыкающего к основному зданию училища общежития, где в маленькой
комнатке разучивался репертуар ансамбля.
Надо отметить, что вся эта театрально-поэтическая кутерьма (композиция)
была связана не столько с праздником, сколько с тем, что при удачной её
раскрутке она могла запросто обернуться чинами и наградами.
Директору училища Ивану Антоновичу Зарубайко в случае успеха – портфелем
в областном комитете просвещения. Сирене Чеславовне – стабильным
директорским креслом. Леониду Аркадьевичу улыбался солидный денежный
куш плюс халявный ужин. Бобинажницам – дополнительный выходной.
Металлистам – возможность неучастия в праздничной демонстрации…
За предпраздничными хлопотами пришел праздник.
Начался он, как обычно, «коротенькой» – минут на 20 с небольшим – речью
инженера человеческих душ директора ПТУ И. А. Зарубайко. Затем за
достижения в учебно-воспитательной работе училищу вручили переходящее
знамя ВЦСПС, ВЛКСМ, горкома, исполкома, представители, которых уже
почетно восседали в первых рядах.
Представление открыл сводный хор училища в составе учащихся и
преподавательского состава. Солировал Степан Фомич из хора ветеранов Дома
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».