Бульвар Ностальгия - [12]
знаешь ли, на Родину, в город детства с благотворительным концертом маэстро
Шпильман зарулить. Шпильман, брат ты мой, это не ворона на проводах, а
культурное событие! Ну, не тебе объяснять.
– Так вы не объясняйте, а говорите конкретно, – раздраженно буркнул
Благонравов.
– А конкретно… Короче, концерт, мы думаем, лучше всего провести в твоем
заведении. Во-первых, охрана у тебя в театре надежная. Во-вторых, вы,
кажется, учились вместе.
– Да, – подтвердил Т. А. Благонравов. – Учились – не доучились…
– Ну, вот и отлично. Такая получится встреча старых друзей. Почти как у тети
Вали в передаче «От всей души». Короче, готовься. Концерт намечен, -
чиновник назвал дату.
– Кино! Плохая пьеса! Нет, нет, нет – так не бывает. Это мне все снится. Это
похмельный синдром, – Благонравов потер виски. – Нет, это не синдром, – на
столе лежала записка с его почерком. – Такого-то числа. Такого-то месяца.
Неужели реальность? Сцепились шестеренки справедливости!? Сцепились. Ну
что ж… Бывает, брат Шпилька, на свете такое, чего и не снилось нашим
мудрецам! – Благонравов зябко потер ладони. – Как говорится, на ловца и зверь
бежит, или как там еще – на воре шапка горит! Welcome to родной город, мистер
Шпилька. Уж не обессудьте за будущую встречу. Как говорится – глаз за глаз…
Не я решил. Судьба вас ко мне привела…
Концерт удался на славу. С него шумной толпой отправились в охотничий
домик. Баня. Водка. Малая Родина.
– Господа, друзья, товарищи, сегодня я играл как никогда. Ей-Богу, как никогда.
Да что говорить, я уж, поверьте мне, не сыграю так больше, – вскинув бокал,
признался Шпильман. – Вот что значит – играть в родных стенах. Вот что
значит – играть для настоящих друзей. Виват, господа, виват!
– Тимур, друг, на брудершафт и дай я тебя облобызаю! – Шпильман нежно
обнял старого приятеля. – Родной ты мой. Я так часто тебя вспоминал. Так
часто. Эх, Тимур, Тимур, минули годы. Минули. Кажется, все есть! Всего
достиг, а вот на тебе – чего-то не хватает. Ни родных, ни друзей. Живу на
шумной Пятой авеню, а поговорить не с кем. Веришь-нет? А помнишь, как мы
болтали. Сколько планов строили. Ах, Боже ты мой, Боже! Ну, ты-то как? -
поинтересовался Шпильман у Тимура Александровича.
– Да, слава Богу! Слава Богу – ничего. Скрипача не вышло. Ну, да с такими
пальцами какой скрипач, – Благонравов тряхнул травмированной кистью.
– Да, да, да… – сочувственно закачал головой Шпильман.
– Не вышло – так и не вышло. Немножко преподавал. Немножко выступал.
Знаешь, этакий музыкальный Павка Корчагин. Приходили смотреть как на
дрессированную макаку. Мысли стали нехорошие посещать. Черт его знает, чем
бы это все закончилось, но тут на счастье ли, на горе ли реформы подоспели.
Старого директора за пьянку из театра выбросили, взялись нового искать, а из
всех кандидатур один я непьющий. Утвердили. Работаю. Зарплату получаю
регулярно. Можно сказать, счастлив, но живу, поверь, одними воспоминаниями.
Ведь как все должно было быть, но не сложилось, не вышло. Кто виноват?
Никто не виноват. Так фишки упали.
– Да, да, да… – закачал головой Шпильман. – Не буду тебе ничего говорить. Не
буду утешать. Ибо не знаю я слов утешения. И все, что ни скажу – патетика и
пафос, а я их терпеть не могу. Встречаю в газетах о себе: великий пианист
современности! Повелитель клавиш! Господи, какой я повелитель. Какой я
великий Великий?! Посмотри на меня – метр с шапкой. Я просто хорошо
выполняю свою работу. Вот и все. Что ж тут великого, скажите мне, друзья? -
обратился Шпильман к гостям вечера.
– Ну, ну, ну… – загалдели присутствующие. – Таких, как вы, пианистов в мире
единицы, а может даже и один. Первый среди многих – разве не величие?
– Ну уж, первый! Я вам с десяток имен могу назвать, – возразил Шпильман.
– Не скромничайте, маэстро. Не скромничайте, – встряла в разговор ведущая
солистка театра. – Я где-то читала, что ваши пальцы застрахованы на миллионы
долларов. А вы говорите, как все. Всем, милый мой, пальцы на «лимоны» не
страхуют…
Вечер подошел к концу. Многие разъехались, некоторые, в том числе
Благонравов и Шпильман, остались ночевать в домике.
– Тимур Александрович, я вам постелила на втором этаже. Пойдемте, я вас
провожу, – горничная поднялась на ступеньки.
– Нет, нет и нет! – возразил Шпильман. – Мы будем спать в одной комнате.
Горничная криво ухмыльнулась.
– Попрошу без намеков, – шутливо погрозил ей пальцем Шпильман. – Мы
будем спать по-дружески, по-мужски. Правда, Тимур. Пойдем. Я вот и
бутылочку прихватил. Посидим еще, посудачим.
Но ни посидеть, ни посудачить не удалось. После первой же рюмки Шпильман
закивал носом и вскоре вдохновенно захрапел.
– Что значит музыкант, – усмехнулся Благонравов. – У него даже храп похож на
сонату…
Вскоре соната сошла на менуэт и вовсе стихла. В домике стало тихо. Только за
окном скрипели деревья, да изредка вскрикивала ночная птица.
Благонравов погасил сигарету и вышел в прихожую. Из своего рюкзака он
вытащил старый кухонный топорик.
– Привет, дружище! – Тимур Александрович подбросил топор. Потолочная
лампочка спрыгнула е его тусклого лезвия. – Тряхнем стариной? Не забыл еще,
как это делается? Щелк и нет пальчиков. Говорят, что они у него в миллионы
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».